Дурман

— Что, повесить трубку и всё? Или сказать прощай? Прощай, Ириска, всё было супер?

Она всё-таки всхлипнула.

— Я ненавижу тебя. Вот за то, что ты сейчас сказал, я тебя ненавижу.

— Ирка…

Она выключила телефон, и бросила телефон на диван, потом босой пяткой его отодвинула от себя, как можно дальше. Слёзы текли, дышать было нечем, задыхалась, и зареветь хотелось в голос. Но за стенкой родители и муж, он рассказывает им о том, что отказался от должности, и что их дочь, кажется, опомнилась. Он даже билет сегодня сдал, и заказал два на другой день. Она едет в Лондон. Возвращается. К тому, от чего убежала. Но сейчас это кажется спасением, маленькой пристанью, за которую можно уцепиться и не потопить весь корабль.

А Лёшка останется. В Москве, с женой и сыном. И они больше не увидятся. Останется лишь воспоминание об их общем сумасшествии, об их отпуске на море, когда она была до безумия счастлива. А ещё она всегда будет помнить о том, как жарко он дышал ей в живот и признался, что любит. Вот только кого сделает счастливым эта любовь? Столько обиженных вокруг останется, которые не заслужили такого предательства.

За дверью послышались осторожные шаги, наверное, за стенкой всё-таки был слышен её взволнованный голос. Кто-то за дверью остановился, прислушиваясь, а Ира поторопилась повернуться спиной и уткнулась носом в спинку дивана. Видеть, а уж тем более разговаривать ни с кем, она не хотела. Но, надо признать, что родители тоже боялись задавать ей какие-либо вопросы. Всё больше с Мишей шептались, кажется, убеждали его потерпеть, Ира не раз видела, как отец зятя по плечу хлопал, проявляя понимание и поддержку, а она в эти моменты торопилась отвернуться, чувствуя, что начинает задыхаться от безысходности. Кажется, она на самом деле собирается вернуться в Лондон. Прямого ответа так Мише и не дала, но и не отказала, и как-то так вышло, что он поменял билеты, и родители обрадовались «их» решению начать сначала, помогали со сборами, и даже усиленно изображали лёгкость и веселье. Ира понимала, что это всё они для неё делают, стараются, чтобы Миша расслабился, и об обидах своих не вспоминал, по крайней мере, не зацикливался на них, но Ира задыхалась посреди всего этого. В тесной родительской квартире, на глазах у родственников, постоянно вспоминая последний разговор с Лёшкой, она задыхалась, и лишь неимоверным усилием воли заставляла себя сохранять спокойствие. Ведь всё, что происходит, правильно. Это в последние пару месяцев её жизнь превратилась в бардак и стыд, когда она творила, что хотела, но ведь она никогда не была такой. Она всегда старалась поступать правильно, а правильно — это муж и семья. И Миша хороший. Прошлой ночью они долго разговаривали. Сидели на полу в её комнате, пили вино и говорили шёпотом. Они никогда так не беседовали, обо всей их жизни, и что самое смешное, нашли кучу всяких мелочей, которые не устраивали обоих, но сказать об этом казалось неловким, обидеть боялись. Вот из этих мелочей, которые привыкли замалчивать, и вырастают проблемы с рогами. Как в старом, пошлом анекдоте. И ночью Ире казалось, что она приняла верное решение, она держала мужа за руку, и думала о том, что он хороший человек, и она к нему сильно привязана, всё-таки не один год вместе прожили. И даже любит по-своему. Да, это не сумасшествие и не остановка сердца, как с Лёшкой, это ровные и стабильные отношения, которые ещё есть шанс наладить… Кажется, она пришла к тем же выводам, что и два с половиной года назад, когда Миша ей предложение сделал. Смешно. Подумалось: новая волна самообмана, но Ира поспешно эту мысль от себя отогнала, и снова взяла мужа за руку. А Миша притянул её к себе и поцеловал в лоб. Потом сказал с лёгкой иронией:

— Я и подумать не мог, что ты у меня жертва первой любви. Ну, ничего, — он её чёлку со лба смахнул, — всё проходит.

После этих его слов стало неприятно, Ира поторопилась отвернуться от мужа, поднесла к губам бокал с вином, пытаясь им прикрыть своё вспыхнувшее неудовольствие, а затем приказала себе мысленно заткнуться и все свои разочарования засунуть в одно место. Самое огромное разочарование её жизни — это Алексей Вагенас, а Миша лишь пытается исправить то, что Лёшка испортил, и ей нужно быть благодарной. Потому что у неё есть человек, который готов заботиться и оберегать, не смотря на её измену. И у Лёшки есть такой человек, и он останется с женой, будет заботиться о сыне, растить и воспитывать, и это именно тот правильный поступок, самый главный поступок, к которому он шёл всю жизнь.

— Значит, решила? — Тамара смотрела на неё, нахмурившись, потом отвлеклась на сыновей, которые с горки катались, и погрозила тем кулаком, когда они особо разбушевались.

Ира криво усмехнулась.

— Хочешь, билет покажу?

— Зачем мне твой билет? Ты мне так скажи.

— Наверное, решила.

— Наверное, — передразнила её Тома. — Сама себя в железную коробку запираешь.

— Если я останусь, мы всё равно мимо друг друга не пройдём. И эта пытка никогда не кончится. По крайней мере, пока меня не выжмут, как лимон. Одна шкура останется. А я и так… на грани.