Дурман для зверя

— Не стригись больше, — ровным тоном приказал, выводя из кабинки и так же невозмутимо стал вытирать, продолжая разглядывать каждый сантиметр кожи, и от этого у меня все больше появлялось ощущение, что я для него вроде и не человеческое существо в общем и целом, а какой-то набор изгибов, деталей, что он изучает по частям, как энтомолог редкую муху. Ага, вот тут у мушки лапка, ну-ка сколько на ней коготочков? А вот у мушки крылышко, хм, надо же какое тоненькое и прозрачненькое. А тут у нас что? А-а-а, органы размножения, блин! Противно! Как вещь трогает, но хотя бы без допроса и не отрывает ничего, хренов чокнутый профессор. Вот только сопит все громче, и у него опять встал, так что натянут сейчас муху на булавку, по всей видимости. А там не просто булавка, а долбаная, мать ее, булава!

Так же молча он отвел меня обратно в комнату и указал на кровать. Сглотнув, я села на край, так и ожидая, что он сунет мне свое хозяйство под нос.

— Не доставай меня! — хлестнул он меня своим раздражением с полпинка. — На середину!

Наверное, именно так ощущают себя люди, восходя на эшафот. Я неуклюже сдвинулась на середину кровати и легла, начиная мысленно себя готовить к самому поганому. Но разогнаться в прорисовывании жутких картин не успела, потому как волчара златоглазый буквально напрыгнул на меня, вжав в матрас, и влепился своим ртом в мои губы. Я сжалась вся и стиснула зубы, терпя ерзанье его горячего языка, но не тут то было.

— Если ты не желаешь открыть рот для моего языка, придется сделать это для члена! — Господи, да что же он рычит-то так страшно? Люди такие звуки разве издают?

Покорно расслабила челюсть, пусть делает что хочет, лишь бы быстрее все кончилось. Однако, добившись доступа в мой рот, насильник перестал напирать и торопиться. Пососал нижнюю губу, облизал верхнюю, мягко, прямо-таки крадучись стал толкаться своим языком к моему, как будто уговаривал, завораживал. Я и сама не поняла, в какой момент повторила его движение, совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы он озверел мгновенно, застонав протяжно, как если бы страдал, и принялся едва не пожирать меня в бешеном поцелуе, что никак не заканчивался, и одновременно терся повсюду. Мне не хватало воздуха, и я уперлась в его грудь руками, мыча и пытаясь ускользнуть. Любитель поцелуев насмерть отстранился и нахмурился, глянув на мои толкающие его руки.

— А вот так не пойдет! — проворчал он, соскакивая с меня. — Мы сейчас это исправим.

— Ну что, с вещичками на выход! — взорвал мое погружение в ненавистные воспоминания громкий бас одного из похитителей. — Очень советую больше не нарываться! В следующий раз никто может не захотеть простить вас ради теплой щели. Пшли вон!

И на этом нас просто выкинули на улицу, оставляя прямо там, где забрали прошлым вечером.

Глава 5

— Захар Александрович, тут к вам Родион Александрович. Пускать? — ледяным тоном процедила Людочка, мой бессменный помощник и секретарь на протяжении уже пяти лет, она же адский привратник, натуральный Цербер о трех головах, ни одна из которых не была подвержена очарованию улыбочек моего смазливого младшего кровного родственника.

Единственным, с кем она так и не решалась вступать в противоборство за право вторгнуться в мой кабинет без предупреждения, был мой отец, да и то потому, что до начала своей карьеры у меня, она пару лет отработала у него, и тот просто млел перед ее заградительными способностями и непрошибаемой невозмутимостью. Посетители могли орать и бушевать или исцеловать ее зад, но без команды сверху никто из них не смог бы проникнуть в святая святых, даже если охрана пасовала перед какой-нибудь чересчур охреневшей особой мира бизнеса или политики, возомнившей, что его проблема с безопасностью нуждается в самом немедленном внимании, невзирая на очередь.

— Пусть заходит, — проворчал я, кривясь, слыша на заднем плане возмущения младшенького Уварова о том, что кто-то не знает свое место и вообще попутал.

— Слушай, брателло, я не понимаю, зачем ты держишь этого страшнючего крокодила в приемной, — нарочито громко, не прикрывая дверь полностью, заверещал Родька, влетев в мой кабинет. — Я на твоем месте уже сто раз бы сменил ее на милую киску с сочными сиськами и рабочей задницей. Что за мазохизм смотреть постоянно на такое вот чудище? Ей же и отсосать дать в обеденный перерыв стремно, а вдруг оттяпает хозяйство вместе с яйцами.

Гондон тупой. Тебе бы вот такая ампутация не повредила. Мало того, что наша раса ни черта не потеряет, лишись ты способности к размножению, так еще и, может, в отсутствие члена вынужденно стали бы шевелиться мозги.

— Ты по делу? — сухо уточнил я, не отрывая глаз от монитора и всячески демонстрируя занятость.

— Естественно по делу! — повысил еще голос братец и плюхнул свой тощий зад в кресло. Оттопырив мизинчик, манерно вздернул манжетки на своей пижонской рубашонке цвета хаки со смехотворной претензией на стиль милитари и вытащил эту хрень, источающую мерзкий пар с каким-то приторным ароматом.