Дурман (СИ)

Даже не знаю, права я или нет. Возможно, я погорячилась, но Макс должен был понять, что мои вещи неприкасаемы. Говорят, границы нужно выстраивать на начальном этапе. Но он их нарушил. И, наверное, будет правильным, донести до него это. Дать понять, что мне это не нравится.

Что я и сделала. Возможно, перегнула палку. Возможно, стоит извиниться. Но так тяжело сделать первый шаг.

А телефон… и этот номер.

Я солгала. Я знала этот номер наизусть. И пусть он не сохранился памяти нового мобильного, имя того, кто звонил, я прекрасно знала. Артём. Сын маминой кумы и тёзки Анжелы и её мужа Славы. Тех самых, у кого в эту ночь остались мои родители. С Артёмом мы знали друг друга много лет. С самого детства. Он младше меня на один год. Но пару лет назад я перестала ездить в гости к Кузьминым. Из-за него.

Казалось, что он славный парень. Отзывчивый, открытый и дружелюбный. Я всегда по-дружески восхищалась им. Наши родители дружили много лет, и мы, соответственно, тоже близко общались.

Но позапрошлой весной я приняла решение оборвать с ним все связи.

Он… начал пугать меня.

Сначала это были незначительные комплименты. Пустяковые ухаживания. Звонки и долгие разговоры по ночам. Я была недальновидна. Я принимала это как дружеский жест, не видя ничего дальше своего носа. Я не понимала, что Артём воспринимает это как нечто большее. Пока это не превратилось в самый настоящий кошмар. Он приезжал ко мне, следил, выпытывал где и с кем я нахожусь. Срывал мой телефон. Я пыталась объяснить ему. Пыталась отдалиться и… выходило плохо.

Это стало проблемой. Я свела на нет любое общение с ним после того, как обнаружила его в своей постели.

На Пасху мы приехали в гости к Кузьминым. На дачу. Артёма не должно было быть. Его и не было. Анжела и Слава сказали, что он будет со своими друзьями.

Но я проснулась ночью от тяжести на животе. Не сразу сообразив в чём дело, я пролежала несколько минут в кровати, не придав этому значения. Пока тяжесть не стала более ощутимой… и не пришла в движение. Рука. Прикосновения. Настойчивые поглаживания с попыткой залезть мне в штаны.

Господи, я тогда чуть рассудок не потеряла!

До сих пор помню влажную ладонь на своих губах. И надрывный шёпот: "я не сделаю тебе больно, Лид! Ну, расслабься!"

Запах алкоголя и сердце, рвущееся наружу через глотку.

Я смогла спихнуть его с себя и выскочить из комнаты. Рванула в гостиную, где на диване спали родители. И просидела у них в ногах остаток ночи.

А Артём, в пьяном угаре, даже не смог подняться с кровати, так и оставшись там, где спала до этого я.

Это был последний раз, когда я ездила в гости к Кузьминым. А их сын с упорством барана делал вид, что ничего не помнит.

Но время от времени он звонит мне и пишет сообщения, на которые я даже не отвечаю.

И я всё же верю, что правильно поступила, не заостряя внимание на этом звонке. Князеву незачем знать об этом. Это лишняя для него информация. Как и лишняя головная боль для меня.

Прошло несколько дней. И Князев до сих пор не объявлялся. Не звонил, и даже не писал. И… это не давало покоя. А сама я сделать первый шаг не решалась. Хотя, хотела увидеть его. До чёртиков. Хотела услышать голос, от мягкого тембра которого по моим рукам струились ленты мурашек. Хотела почувствовать ласковое прикосновение к лицу. Шершавые костяшки, которыми он проводит по скуле, а затем пальцами зарывается в мои непослушные волосы…

Но он не приходил. И я позволила себе мысль о том, что я ему больше не нужна.

Не интересна.

Наигрался.

Чёрт!

Чтоб ты провалился!

И я… и моя ущемлённая гордость и борьба за независимость!

— Ну? Так ты поедешь с нами? — Машка вытянула перед собой ноги и кончиками пальцев задела свой телефон, пытаясь подцепить его и подвинуть ближе.

Вытянувшись на полу в её комнате, мы битый час болтали и смотрели романтические комедии, решив устроить себе девичник.

— Не знаю пока, — я перевела задумчивый взгляд на открытое настежь окно. Ветер поднимал тонкую прозрачную занавеску, и она невольно привлекала к себе внимание, — надо подумать.

— А тебя отпустят вообще? Или теперь такие вылазки под запретом? — поинтересовалась подруга с серьёзным видом.

— Да нет, — пожав плечами, я потянулась к глубокой тарелке, наполненной попкорном, — что же мне теперь, под замком сидеть? Да и не маленькая я уже…

— Ну тогда соглашайся! — пропела у меня над ухом Машка, легонько пихая своим плечом моё, — тем более, там Князев будет…

Тоже мне!.. Я едва не фыркнула, услышав его фамилию.

— Плевать я хотела на то, будет он там или нет…

Ну, конечно. Плевать. По крайней мере, я всеми способами пыталась себя в этом убедить.

Ему же плевать!

Иначе позвонил бы, а не строил из себя обиженного мальчика, которого поругали за отобранную конфету.

— А ему нет.

— В смысле? — Рука с горстью попкорна зависла в воздухе, и я перевела на Машу вопросительный взгляд.

— В коромысле, Осина! Спрашивал у меня, собираешься ты ехать или нет.

— У тебя?