Дурман-звезда

Если бы здоровяк в безрукавке пробыл в трактире чуть дольше, то его глаза привыкли бы к полумраку после яркого солнца, и он успел бы среагировать на бросок. Но сейчас ему не хватило какой-то доли секунды, и кинжал вошел точно в горло.

Мощное тело со стуком рухнуло на деревянный пол, и все на мгновение замерли словно статуи. А потом задвигались очень быстро.

Бойцы кинулись вперед, обнажив клинки. Телохранитель тоже выхватил меч и шагнул навстречу. Двоих противников он буквально вспорол одним изящно-слитным движением. Пока они падали, ушел от удара третьего, а четвертому чиркнул острием клинка по бедру. Блокировал несколько ударов подряд и сам перешел в атаку.

Хищно лязгала сталь; летели брызги горячей крови. Телохранитель не давал зайти себе за спину, перемещаясь с таким расчетом, чтобы противники мешали друг другу. Вертелся волчком, а меч его сверкал в полутьме, чертя убийственные зигзаги.

Это был образцовый бой. Пятеро уже полегли, а телохранитель даже не получил царапины. И все же, в конце концов, удача изменила ему. В тот момент, когда он оказался спиной к двери, в трактир вломились еще два Ястреба. Телохранитель не успел развернуться; чужой клинок рассек ему кожу.

Рана была не смертельной, но затрудняла движения. Парируя выпад слева, он поскользнулся и припал на одно колено. Выставил меч, отбивая очередную атаку, и в эту секунду Ястреб, зашедший сзади, со всего маху рубанул ему по затылку.

Аристократ усмехнулся. Брезгливо ткнул носком сапога наполовину обезглавленный труп и повернулся к девчонке и ее спутнице. Произнес с ленцой:

— Итак, благородные дамы. Теперь мы можем поговорить?

Он шагнул ближе и протянул руку, словно собираясь погладить малышку по голове. Опекунша зашипела и рванулась к нему. Длинноволосый перехватил ее за предплечье и буднично, без всяких эмоций ударил кулаком по лицу. Старуха повалилась на пол.

Аристократ присел перед девчонкой на корточки. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, не отрываясь. Наконец он сказал ей:

— Мелкая дрянь. Думала так просто сбежать?

Она всхлипнула и опустила голову. Но аристократ, взяв малышку за подбородок, заставил ее поднять взгляд. Девочка дернулась, но он держал ее крепко.

— Отпусти!.. — она давилась слезами. — Отпусти, слышишь, ты!.. Обмылок!..

Похоже, это слово что-то для него значило. Что-то конкретное и очень обидное.

Он вскочил на ноги; маска холодного равнодушия дала трещину, и стало вдруг отчетливо видно, что аристократ — совсем еще молодой парнишка. Лицо его пошло пятнами, а в глазах полыхнуло чистое, незамутненное бешенство. В эту секунду он себя совершенно не контролировал. Судорожно схватился за меч, замахнулся и рявкнул:

— Сдохни!

4

Скажу честно — не знаю, как я бы отреагировал, если бы длинноволосый ударил молча. Что поделать, я всего лишь «голем, лишенный души», как изящно сформулировал жрец. Меня мало интересуют дела людей, и я не вмешиваюсь в них, если не имею прямых инструкций. Сейчас ситуация меня никак не касалась. Мысли мои были заняты сменой циклов и предстоящей казнью. Но, прежде всего, я наслаждался спокойным осознанием того факта, что уже через каких-нибудь три часа я перестану видеть и этот город, и его обитателей, и бледное, словно запыленное, небо, с которого таращится желтый безумный глаз. Одним словом, резню в трактире я наблюдал спокойно, как беспристрастный зритель. Семейная разборка аристократов меня тоже не особенно волновала. Да, девчонку было немного жаль. Но судьба есть судьба. Ценность жизни под этим солнцем, мягко говоря, относительна — кому об этом знать, как не мне…

Но Ястреб, на свою беду, не сдержал эмоций. Мало того — он умудрился выбрать то единственное слово из всех, которое сейчас могло ему помешать.

Сдохни. Так было написано на портрете Угря.

Живи. Так звучала команда на парусине.

Простейшая инструкция, принятая мной к исполнению. Проще некуда. Тот, кому пожелали смерти, должен остаться жив.

И когда я услышал: «Сдохни!», у меня сработал рефлекс.

Я подставил свой клинок под удар.

Звякнула сталь.

Аристократ не сразу осознал, что случилось. Он словно не видел, что его меч наткнулся на препятствие. Рычал, усиливая нажим. Потом, наконец, в его взгляде появилось что-то осмысленное. Длинноволосый медленно перевел глаза на меня. О, это впечатляло! Примерно так же он посмотрел бы, наверно, на ожившую табуретку, если бы та вдруг заговорила с ним о погоде.

— Ты!.. — у него не хватало слов; дыхание перехватило от ярости.

— Не нервничай, — сказал я. — И оставь в покое девчонку.

— Да как ты смеешь?..

— Остынь, говорю. Выпей пива, оно холодное. И вали отсюда. Вместе со своими пернатыми.

Надо отдать ему должное — он быстро сумел овладеть собой. Понял, что обычный простолюдин не посмеет разговаривать таким тоном. Мой клинок, на лезвии которого мерцали фиолетовые разводы, тоже не ускользнул от его внимания.

Когда Ястреб снова заговорил, голос его звучал бесцветно и тихо. Он даже не угрожал — просто констатировал факт:

— Не знаю, кто ты. Но умирать ты будешь долго. Я обещаю.

— Тоже мне, новость. Но ты здесь ни при чем, Ястреб.

— Посмотрим.