Дурман-звезда

Пчелка и правда размахивала руками, как мельница. А еще она подпрыгивала, смеялась и едва не лопалась от восторга. Ясень вспомнил, что это ее первый поход за мерцающими цветами. В прошлом году, когда зажегся фиолетовый свет, она была еще маленькая и очень переживала по этому поводу.

Подъехав ближе, Ясень взял у сестры мешок. Поинтересовался:

– Ну как, довольна?

– Ой, ты не представляешь!.. Я дотронулась – и такое сразу тепло, и еще щекочет как будто, только не снаружи, а изнутри, и свет, он ведь тоже не холодный совсем, это только кажется поначалу, а на самом деле он как зимой от печки, волна такая идет, от сердца к животу, а потом…

Она запнулась и покраснела, а Звенка, засмеявшись, сказала:

– Не старайся, все равно не поймет.

– Куда уж мне, – согласился Ясень.

– Поздравил бы сестру, – напомнила Звенка. – Все тебе подсказывать надо.

– Глупый он, – согласилась Пчелка.

– Глупый, зато на лошади, – назидательно сказал Ясень. – А ты пешком топай. Ладно, дома увидимся.

Конь неспешно шел через поле, девушки с завистью смотрели на Звенку, а Ясень беззаботно насвистывал, пока у края стерни их не остановил старый знахарь. Он уже не брызгал слюной, а смотрел даже с некоторым сочувствием. Вздохнул и сказал негромко:

– Ты, шельмец, не думай, что тебе это с рук сойдет. Понятно, коли солнце мозгами не наградило, то разговоры без толку. Даже время тратить на тебя не хочу. Только помни, что доиграешься ты, жеребчик, доскачешься. И так тебе тошно станет, что впору головой об стенку стучать, да ведь не поможет, вот в чем беда…

– Учитель, учитель! – Долговязая Мирка подергала старика за рукав.

– Ну чего тебе? – рыкнул тот, обернувшись.

– Нам бы, это… Домой бы надо… А то я столько насобирала, что до вечера не управимся. Мешок чуть не лопается…

Знахарь сверкнул на нее глазами, и Мирка испуганно втянула голову в плечи. Казалось, старик сейчас заорет и отвесит ей оплеуху, но он сдержался – только сплюнул в сердцах, развернулся и пошел прочь.

– Спасибо, Мирка, – подмигнул Ясень, – я твой должник.

Девчонка потупилась. Ясень махнул рукой на прощание и пустил коня размеренной рысью. Когда поле с цветами скрылось из виду, Звенка с насмешкой произнесла:

– Ишь ты, на каждом шагу у него поклонницы. Одна другой краше.

– Ты это про Мирку, что ли?

– Ну а про кого же еще? Как она влюбленными глазами смотрела, прямо хоть картину пиши. Чем тебя не устраивает? Высокая, длинноногая…

– Ревнуешь?

Звенка стукнула его локотком. Ясень засмеялся и обнял ее крепче. Несколько минут они ехали молча, потом Звенка сказала:

– Но ты и правда совсем уже… Я, как тебя увидела, аж глазенки протерла. Думала, цветочков нанюхалась и сплю наяву. Старый хрен вообще копыта чуть не откинул. Он тебе припомнит еще. И отцу расскажет, как пить дать.

– Да и тьма бы с ним, – легкомысленно сказал Ясень. – Ярмарка начинается, не забыла? Выберут нас, и жизнь совсем другая пойдет. Сюда возвращаться я точно не собираюсь.

– А если не выберут? – тихо спросила Звенка.

– То есть как? – Он даже поперхнулся от удивления.

– А вот так вот – просто не повезет.

– С чего это вдруг?

– Не знаю, – сказала она с досадой, – только неспокойно мне что-то. Твои дружки вон сегодня за околицу ни ногой. Да что там за околицу – из дома носа не кажут. Боятся, что удачи не будет. А ты – прямо к нам на поле. Не страшно деву-судьбу дразнить? Она ведь и обидеться может.

– Да ладно тебе, – поморщился Ясень. – Ерунда все это. То есть не то чтобы совсем ерунда, а как бы тебе сказать… Ну дева-судьба, к примеру… Что ей, больше заняться нечем, как за нашим жнивьем смотреть? Ей бы в столице управиться, с принцами да принцессами. Я бы на ее месте в нашу дыру вообще не совался. И вообще, ты же видела, я к полудню все подгадал и потом только на поле заехал.

Звенка обернулась к нему, всмотрелась в лицо и покачала головой недоверчиво.

– И откуда ты взялся на мою голову? Сама иногда не знаю то ли плакать, то ли смеяться. Или сбежать куда подальше, пока не поздно.

– Поздно, – сказал Ясень, наклоняясь к ее губам. – Никуда ты уже не денешься.

Прохладный ветер норовил забраться за ворот и влажно дышал в лицо, но они не обращали внимания. Серые тучи толпились в небе, отпихивая друг друга и споря, кто уронит на землю первые капли. Птицы, которых утром распугало мерцание, пришли в себя, и вороний грай разносился над степью, тревожа сердце. Холмы зябко ежились, как бездомные псы, и трава линялой шерстью топорщилась на их спинах.

Когда конь уже подошел к домам на окраине, Ясень сказал:

– А насчет ярмарки – это ты зря, серьезно. Выберут, куда они денутся. Если не нас, то кого тогда? Лучше все равно не найдут.

– Скромный ты, – похвалила Звенка.

– За это и ценят, – заметил Ясень.

– Ладно, скромник, вези домой. Пора венок плести, а то не успею.

2

Жеребец нехотя позволил отвести себя в стойло. Ясень ему сочувствовал. Перерожденному коню было скучно в крошечном городишке, где жизнь течет размеренно и спокойно.

– Потерпи, – сказал Ясень, – завтра еще набегаешься.

Конь покосился на него и всхрапнул недовольно.

Мол, в сотый раз уже обещаешь, а толку нет.

– Но-но, не наглей.