Дурман-звезда

Разбогатевший Угорь пристрастился к «звенящим каплям». И никто не подсказал ему вовремя, что в этом деле тоже надо соблюдать меру. Может, его лихие рубаки не решились сделать замечание атаману, а может, просто были не в курсе. Они-то ведь сами не во дворцах росли, и крошечные винтом завитые склянки с тягучей жидкостью (сто пятьдесят золотых за штуку) были для них экзотикой.

В общем, если говорить по-простому, у предводителя поехала крыша. Он стал буйным и утратил всякую осторожность. В конце концов не придумал ничего лучше, как напасть на воздушный транспорт, везущий в столицу золото. Тот факт, что корабли с таким грузом не делают остановок в степи, совершенно не смутил атамана. Он уже знал, как нарушить эту традицию. На дело взял только самых верных бойцов, готовых идти за ним до конца.

Когда корабль ночью летел над степью, с борта увидели горящую деревеньку. Снизу раздавался истошный визг, среди домов метались живые факелы. Не выдержав этого зрелища, капитан нарушил все мыслимые инструкции и отдал команду на спуск. Это стало роковой ошибкой.

Добыча была поистине королевской, но отношение местных к Угрю радикально переменилось. Мало того что он погубил деревню, так еще и ветер разнес огонь по степи – пожар уничтожил чуть ли не все посевы в округе. Угря возненавидели повсеместно. Теперь его гнали, словно дикого зверя. Из столицы прислали помощь. В конце концов атамана взяли живым.

Все это случилось лет семь-восемь назад. История была громкая, но не совсем по моему профилю. Помню, как начинался суд, но приговор уже не отслеживал – хватало других проблем. А оно, значит, вон как все обернулось. «Рассудит небо»… То есть Угря все эти годы держали в яме, ожидая, пока солнце заплачет. И вот этот день настал. Выходит, сегодня вечером… Когда именно? Ага, в семь часов. Да, в семь часов ожидается интересное зрелище.

Рядом бубнили:

– Что, кум, придешь сегодня?

– Так оно ж… Как же не прийти-то?

– И то верно, кум. Зажился этот червяк на свете, тьма ему в душу…

Толстая румяная тетка выскочила вперед и смачно харкнула прямо в глаза нарисованному Угрю. В толпе одобрительно загудели. К плакату шагнул конопатый паренек лет тринадцати. Он взял кусочек угля и, чувствуя полную поддержку собравшихся, большими корявыми буквами нацарапал поверх печатного текста: СДОХНИ! Его похлопали по плечу и отвесили поощрительный подзатыльник. Кум по соседству довольно крякнул.

А я застыл, не дыша.

Потому что пожелание на плакате было накорябано тем же почерком, что и надпись кровью на парусине. Как будто писал один человек.

Живи. Сдохни.

Сдохни. Живи.

В каком порядке это читать? Впрочем, тут и думать не надо.

Пожелание сдохнуть – это то, что происходит сейчас. А гадание всегда относится к будущему. Значит, будущее – «живи».

Угорь должен остаться жив.

Казнь отменяется.

И это моя задача.

Теперь, наконец, я понял. Да, мое присутствие повлияло на результаты гадания. Но я – не объект пророчества, а лишь его исполнитель. Инструмент, чтобы вмешаться в судьбу вот этого бородатого душегуба. Солнце не желает, чтобы он умирал. Почему? Я давно не задаю подобных вопросов. Я просто сделаю так, чтобы Угорь пережил этот вечер. Мой же разум до заката угаснет, как и обещал жрец.

Ты услышало меня, солнце.

Я благодарен.

Тебе, жрец, тоже спасибо. Если бы я сам тебя не зарезал, вернулся бы и угостил самогоном. Ну да ладно. Ты, я думаю, не в обиде. Душа при тебе, а что еще нужно просветленному старцу?

– Простите, сударь, – вежливо осведомился я у соседа, – а где у вас эшафот? Я, к сожалению, плохо знаю ваши края. Только сегодня прибыл.

– На «Добром Змее», позвольте полюбопытствовать?

– Вы совершенно правы.

– Прекрасный корабль!

– Опять же не могу с вами не согласиться.

– Да, да, превосходный! А эшафот у нас, изволите ли видеть, за городом. Выезжайте через западные ворота, а там уж рядом – на холме, справа от дороги. Будете сегодня присутствовать?

– Всенепременно, сударь! Всенепременно…

План действий сложился быстро – собственно, он был очевиден. Оставалась даже пара часов в запасе. Я решил истратить их с толком – разведать местность и поужинать напоследок. Хотел взять лошадь, но потом передумал. Городок небольшой, а спешить мне некуда. Пройдусь, подышу местной пылью, погляжу на людей.

Прогулочным шагом я за пятнадцать минут дошел до окраины. Крепостные стены в Белом Стане отсутствовали. Западные ворота, о которых говорил горожанин, оказались просто фигурой речи. Улица незаметно превращалась в проселочную дорогу и уходила в степь. Холм с эшафотом я, как было обещано, увидел издалека. Хотел подойти поближе, но передумал – все и так понятно.