Дурманящий запах мяты (СИ)

Что ж, если он хочет узнать правду — расскажу. Отбросив шутки в сторону, я искренне попыталась в более-менее светлых тонах описать длинную историю появление у моего друга такого прозвища и, собственно, почему вампир им пользуется:

— Не верь, будто вампиры чудовища, жадные до крови. Её они пьют лишь, когда ранены. То есть во время битв. Впрочем, наши прадеды именно в такой обстановке с ними и познакомились. Думаю, за некоторые особенности сильного племени люди наградили их чертами диких зверей, в итоге сделав из истинных воинов сказочных монстров. На самом деле, они почти такие, как мы. Тоже дети Великой Матери и её супруга. Просто в отличие от нас, они — любимцы Линкарана. Настоящее имя «первенцы богов», как называют свою расу вампиры, раскрывают лишь тем, кто вскоре умрёт от их руки. — Начала я, и тут же нахлынули воспоминания. Холод… Испуг… Боль… — Например, победив кого-то в честной битве, вампир склоняется к павшему от его меча и называет своё настоящее имя, для того, чтобы тот, оказавшись в другом мире, передал это имя проводнику. А он, выслушав всю правду о прошедшем бое, перескажет её божественному отцу, Линкарану, который оценит поединок. И, когда победитель тоже окажется за чертой жизни, Проводник будет знать, куда его направить. По крайней мере, такими сказками кормил меня Шелест. Сами прозвища вампиры получают от своих первых жертв на испытаниях. Есть ещё одна причина, по которой вампир открывает кому-то постороннему своё имя — если хочет связать судьбы или души.

Тай напряжённо молчал и, мне подумалось, что он хочет услышать больше, поэтому продолжила.

— А… «Шелест»… Прозвище данное за… — Нужно было как-то объяснить ему, чтобы не выказать собственных переживаний. Я замялась в нерешительности, пытаясь подобрать слова. — Когда он пьёт тебя, ты слышишь шелест листьев под ногами идущей за тобой Смерти.

Мой болезненный взгляд обратился к вампиру, а рука машинально потянулась к давно затянувшимся шрамам. Шелест всё слышал, несмотря на то, что был далеко. Он поднял на меня полные такой же боли и сожаления глаза, как мои собственные устремлённые к нему. Мне не хотелось видеть на его лице это горькое выражение, и я попыталась скрасить страдание слабой улыбкой. Со своей стороны, чтобы не расстраивать меня, он сделал вид, будто всё в порядке и вернулся к игре — теперь была его очередь обманывать.

— Он… Он кусал тебя! — Открытие настолько поразило советника, наблюдавшего за нашим молчаливым общением с вампиром, что он подскочил с места и уставился на меня так, словно перед ним сидел живой труп. Может я и плохо выгляжу, но на мертвеца вроде не похожа. Я разозлилась, дёрнув Тая за рукав. Шелест тоже не замедлил с реакцией: напрягся, внимательно вслушиваясь, и готовясь при первой же возможности встать рядом со мной, заслоняя собственным телом в случае беды — вампир опекал меня всегда и от всего, иногда так рьяно, что без его ведома даже за порог селения ступить нельзя было. Тай посмотрел на Шелеста с такой ненавистью, что мне стало обидно за наставника.

— Успокойся! — приказала советнику я, ещё раз дёрнув за рукав. — Сядь.

Тай никак не мог понять меня, но сел и нашёл в себе силы дослушать историю до конца. Вот только больше не смотрел на меня. Наверное, ему противно было даже находится рядом с той, которая так легко и просто отдалась в руки грязного упыря, стала его пищей и при этом не считает сие непотребство чем-то омерзительным. Но для меня Шелест всегда будет лучшим из людей, самым лучшим из мужчин и тем, кого я могу назвать своей семьёй.

— Что тут такого? Не понимаю, почему ты так бесишься!

— Что? — снова подпрыгнул он, и пришлось силой вернуть Тая на место. Привычная выдержка советника дала конкретную трещину — он не мог сдерживать эмоции, и мне становилось сложно с ним общаться.

— Я же жива! В вампира не превратилась! Насколько мне известно, это вообще не возможно. Нет, конечно, какие-то специальные ритуалы раньше существовали, да и то, проводились при помощи магов. Но тех уже давно нет. Так что… — убедить его в том, что от вампирского укуса ничего отвратительного не происходит, не получилось. Советник всё равно считал Шелеста исчадием адской бездны.

— Как это произошло? — потребовал Тай, хотя судя по лицу, я могла поклясться — он не хочет слышать о моём прошлом. И зачем только так над собой издеваться?

Я могла бы промолчать. Но… Меня просто накрыло волной воспоминаний.

Жёлтые листья осеннего леса. Успокаивающий запах свежести, принесённый ветром откуда-то от родника. Шорох пожухлой листвы под сапогами… А потом… Жуткая картина навсегда врезавшаяся в память крохотной болезненной девчушки: два тела, лежащие на берегу озера — одно принадлежало мужчине, другое — оленю с разорванной глоткой.