Дурная кровь

Мои шаги тяжёлые, словно килограммовые гири. Я медленно отворяю дверь и включаю свет. Зажмуриваю веки и жду некоторое время, пока глаза привыкнут к свету.

Прохожу вглубь комнаты и иду к шкафу. Так. Нужно попытаться сдвинуть его в сторону. Ключ я замечаю на полу, руки не слушаются. Волосы от напряжения встают дыбом.

Не нервничай, Тера, нужно просто открыть эту долбанную дверь. Я действую на автомате, сдвигаю шкаф в сторону. На удивление, он поддается с легкостью. Вставляю ключ в железную дверь и со щелчком вздрагиваю. А дальше я кричу нечеловеческим голосом.

Ключи выпадают из рук, меня заталкивают в темное помещение и дверь с глухим звуком закрывается.... Я попадаю прямиком в свой личный ад …

29

Запах сырости, вперемешку с туалетной водой, забивается в нос. Я лежу с закрытыми глазами на твёрдой поверхности и пытаюсь понять, где я нахожусь.

Холи. Я должна была открыть бункер.

А затем темнота …

Я резко распахиваю глаза и принимаю сидячее положение. Мурашки сбегают вниз по спине, когда я оглядываюсь по сторонам. Свет тусклый, напротив меня письменный стол, сплошь заваленный старыми книгами и листовками. Я лежу на деревянной кровати и вместо матраса лишь тонкое одеяло. У меня складывается ощущение, что я попала в прошлое. Все такое старое и заветренное, на потолке и стенах пыль, а запах просто оставляет желать лучшего.

— Проснулась, наконец-то, — грубый голос заставляет меня вздрогнуть всем телом.

Я сворачиваю голову и не могу поверить своим глазам.

— Эден?

— Привет, малышка! Я безумно скучал.

Эден скидывает с себя рубашку, обнажая торс, и подходит к столу, одновременно отодвигая стул в сторону. Он изменился, стал взрослее, на подбородке щетина, которая безумно ему идёт, вот только взгляд другой, он смотрит иначе. В нем нет привычной теплоты и заботы.

— Почему мы здесь? — спрашиваю я, поднимаясь на ноги.

— Потому, что я так захотел …

Я отряхиваю пыль со своих джинс, и улыбаюсь ему.

— Ты изменился, я тоже скучала, — произношу я.

— Действительно? — голос, на удивление, груб, — кто сейчас тебя трах.. т? Картер, или твой новый дружок, а может оба сразу?

Кровь моментально приливает к лицу, я даже, в удивлении, приоткрываю рот.

Что он сказал?

— Эден, ты забываешься …

— Это ты забываешься, Тера. Думаешь мне легко было заманить тебя сюда? Я придумал для Холи очень хорошую отмазку. Она считает, что это встреча старых друзей, я устроил тебе сюрприз, и мы вместе посмеялись.

— Я действительно не понимаю.

Я подхожу к нему близко, очень пристально вглядываясь в глаза, но в ответ получаю лишь холодную усмешку.

— Ты должна была стать моей, Тера. Я потратил на тебя столько времени, дарил цветы, таскался, как последний идиот, за твоей юбкой. Я даже притворялся твоим любимым Картером. Знаешь, как у меня зубы скрипели каждый раз, когда ты считала меня им? Не помнишь?

— Я никогда так не считала. Я любила тебя, Эден. Мне не нравится твой тон, у тебя точно все хорошо?

— Считала, Тера. У тебя была амнезия, и ты каждый его поступок приписывала мне. Я тебя презирал за это, даже в этот период ты всегда помнила о нем. Знаешь, мне иногда хотелось тебя просто придушить. Он тебя чуть на тот свет не отправил, изнасиловал и бросил, а ты все равно думала о нем. Ты просто не представляешь, как меня трясло. Что в нем есть такое, чего нет во мне? Что ты в нем нашла?

— Эден прекрати …

— А ты вспомни, Тера, давай же, танцы под дождем, помнишь?

Я закрываю глаза и прикладываю пальцы к вискам. А затем воспоминания накрывают лавиной.

«— Картер, ну куда же ты, на улице дождь?

— Давай же, иди ко мне. Я же знаю, что ты без ума от дождя. Ну же, Тера.

Я смеюсь, поднимаю голову к небу и ловлю капли дождя.

-Здорово, давай потанцуем, Тера?

Картер слишком близко, я чувствую его запах. Он обволакивает меня, даря ни с чем несравнимое спокойствие. А затем Картер обвивает мою талию руками, и мы кружимся, смеясь, ловя ртом капли.

Все происходит так стремительно, что я просто не могу ничего понять. Капли все падают и падают нам на лицо, но, когда я решаю посмотреть на Картера, я просто столбенею. Эден прижимает меня к себе и чувство горечи и какой-то детской обиды заполняет мое нутро».

Я резко распахиваю глаза. Эден стоит, прищурив веки, а в глазах такой холод, что меня начинает сотрясать дрожь.

— Что ты от меня хочешь?