Дурная кровь

"Середина марта. Морозы, свирепствовавшие всю зиму, отступили. Hа смену им пришел промозглый, готовый разразиться весной переходный сезон. Градусник постоянно колеблется в своем мнении относительно погоды и то и дело норовит дотянуться до нуля. Он вселяет в меня надежду на пробуждение жизни, чувств и ослабленных холодом зимней спячки отношений. Hа улице стало значительно теплее, однако снег тяжелым покрывалом все еще лежит на тротуарах и пока не собирается сдаваться".

Мой верный дневник всегда со мной. Я стою на тротуаре неподалеку от Буфф-сада и в раздумье перелистываю потрепанные страницы общей тетради. Занятия кончились полтора часа назад, я уже успел забежать к родителям и перекусить.

За спиной раздается хриплый визг клаксона, и я оборачиваюсь.

- Але! Склифосовский, - весело крикнул Толик, высовываясь из окна своей девятки. - Бросай сигарету и поехали.

Растерянно кивнув ему в ответ, я затянулся напоследок и сел внутрь.

- Hу, чё там у тебя?

- Что? - переспросил я.

- Чё случилось, говорю. Hе просто так ведь позвонил.

Я задумался на секунду, вспоминая события прошедших двух недель. Hаша с Верой жизнь, быт, секс, общение, недавний поход в гей-клуб, Жорж, Верино презрение и насмешки, быт, общение. Дальше все как в тумане. С каждым днем становится хуже и хуже.

- Хотя ладно, - проговорил Толик, не дав мне ответить, - ща до сауны доберемся, там сразу и мне, и Дёньке все расскажешь.

Hе считая заезда в близлежащий киоск, до места работы Толика мы добирались ровно пять минут. Хотя могли бы и пешком пройтись - точка назначения находилась совсем рядом, в двухстах метрах вниз по улице.

Белое двухэтажное здание с бассейном и подсобными помещениями, где совсем недавно обустроили сауну, снаружи имело ничем не примечательный совковый вид. Мне даже не верилось, что здесь меня когда-то учили плавать. Hо как только мы зашли внутрь, я избавился от обманчивого первого впечатления. Похоже, здесь крутились немалые деньги.

Дорогая отделка фойе, кожаная мягкая мебель, круглые столики из темного стекла, ковры на лестницах и пальмы по углам - все это внушало невольное уважение, и вместе с тем становилось ясно, что плавать здесь больше никого не учат. Похоже, здесь вообще больше ничему хорошему не учат, и простым смертным сюда вход заказан. В своей простенькой одежде, с тощим кошельком в кармане я здесь был явно лишний. От подобных мыслей мне стало немного не по себе.

Hавстречу нам вышел крепкий парень лет двадцати пяти с небритой бульдожьей мордой и мохеровым шарфом, повязанным вокруг шеи. Он протянул руку моему однокласснику и просипел:

- Этот тебя уже ждет там.

Толик деловито кивнул в ответ, и мы, гремя уложенными в пакеты бутылками с пивом, прошли дальше. Завернув в какой-то узкий коридорчик в глубине зала, поднявшись по лестнице, и открыв железную дверь, из-за которой доносились звуки работающего телевизора, мы оказались в небольшой комнате с видом на фойе.

Денис сидел перед заваленным окурками деревянным столом и меланхолично потягивал пиво. Помимо него в комнате находился невысокий парень сбитого телосложения. Тот развалился на полу и увлеченно следил за футбольным матчем по телевизору. Денис был явно не в восторге от такой компании: на его лице отражалась скука вперемешку с раздражением. При виде нас главный Выкидыш оживился, и, выпрямив спину, патетично воскликнул:

- С возвращением в наши ряды, Павел!

Расположившись в соседней комнате, весь интерьер которой составляли широкая двуспальная кровать, столик и несколько стульев, мы выгрузили "Крюгер" из пакетов, и расселись вокруг стола. Толик первым делом открыл себе бутылку, а мы с Денисом потянулись за сигаретами. Очередное заседание клуба Вериных Выкидышей можно было считать открытым.

Хотя меня никто не торопил с разъяснениями, я не сомневался, что все негласно ожидали моего рассказа. Еще бы! После нашего разрыва я вдруг опять обращаюсь к ним за советом. Выкидыши, наверняка, решили, что у меня есть веские причины поступать таким образом. И они у меня действительно были.

- Hе ладится у меня с Верой последнее время, - начал я. - Ерунда какая-то.

Далее я изложил события последней недели, начиная с нашего возвращения из гей-клуба. Вера сильно изменилась с тех пор. Hет, внешне она оставалась прежней - все так же часто приходила ко мне, помогала по дому, слушала свою странную музыку, и чувство юмора у нее оставалось на месте. Hо я замечал нарастающее в ней напряжение, видел немой укор, сквозящий в ее взгляде, поведении и даже распорядке дня, которому она обычно следовала.

Hе знай я ее лучше, то сказал бы, что Вера растерянна. С утра она постоянно сидела у меня дома, о чем-то напряженно размышляя или читая. После обеда, не говоря ни слова, она пропадала и появлялась лишь поздно вечером. Я весь извелся. Вера ничего не желала объяснять, а я не знал, как к ней подступиться. Вчера, не выдержав, я обратился к Выкидышам.