Дурная кровь

Пока этого не произошло, адвокат Джорджа выступил с заявлением, что его клиент готов сотрудничать с полицией, что он будет очень сожалеть, если найдется хоть малейшее нарушение закона в его легальном бизнесе с группой Доусона, и что его частная недвижимость на территории гольф-клуба Каслхилла и других территориях полностью легитимная. А затем произошло неизбежное: адвокат Толстяка, оказавшаяся партнером адвоката Джорджа, как в личной жизни, так и в юридической практике, объявила, что ее клиент готов сознаться в убийстве Сеозама Маклайама. Прокурор не поверил свидетельским показаниям Десси Делани и обвинение в убийстве не предъявил; на орудии преступления были сплошь отпечатки Десси, и теперь он был им ни к чему. Суда не было, никакого публичного отчета ни о подробностях дела, ни о сомнительной связи с Джорджем Халлиганом. Просто была пьянка на яхте с трагическим финалом, а Толстяк — всего лишь паршивая овца в семействе Халлиганов. Не о чем говорить. Дэйв сказал, что Лео Халлиган, по сравнению с которым Толстяк вполне нормален, передал свои распоряжения; иначе у Толстяка ничего бы не получилось. А Лео выходит на свободу через год.

* * *

Коулм Хайланд не сказал ни слова. Ему дали пять лет за преступный сговор с целью помешать совершению правосудия. Его адвокат подал апелляцию.

* * *

Советника Сеозама Маклайама, он же Джозеф Уильямсон, как его назвал священник, после прощальной церемонии в Протестантском соборе на Мальборо-стрит в центре Дублина похоронили. Хор мальчиков исполнил «Реквием» Дюрюфле. Пришли все. По крайней мере, мне так показалось; я так давно не был дома, что не знал, кто тут входит в понятие «все», но, судя по их пальто, костюмам и автомобилям, это были люди богатые, обладающие властью и уверенностью в себе, какими бывают сильные мира сего в любой части света. Можно было подумать, что в город приехали какие-то высокие иностранные гости, потому что, когда я вышел на улицу, то обнаружил, что она перегорожена полицейскими. Возле протестантского собора нет кладбища, так что обычно после отпевания негде собраться, чтобы выразить сочувствие, если ты просто знакомый и не собираешься потом ехать на похороны. Семья Эйлин Парланд распорядилась перекрыть проезд, чтобы принять соболезнования. Я стоял в стороне, ждал, пока к ней можно будет подойти. Заметив это, она жестом подозвала меня. Как при нашей первой встрече, она была вся в черном, без макияжа (или он был совсем незаметен); серебряное распятие висело на том же месте.

— Я должна извиниться перед вами, мистер Лоу.

— Принято.

— Но вы не знаете, за что.

— Не имеет значения. Я сохраню ваше извинение про запас, а в следующий раз, когда оно мне понадобится, я его зачту в счет платежа.

— Я не должна была вас увольнять. Я должна была доверять вашим методам, пусть они и… необычны. Я ошибалась. Детектив О'Салливан из Национального отдела рассказал мне, что именно благодаря вашей работе удалось арестовать убийцу моего мужа.

— Жаль только, что мы не смогли добиться обвинения.

— Если я могу вам чем-то помочь, буду рада.

Помочь она могла, я так ей и сказал. Я сначала думал, она откажется, сумма уж больно велика, но мое предложение, наверное, совпадало с ее инстинктивным желанием приносить пользу.

— Это тот человек, которому вы сломали руку? Я сначала должна встретиться с семьей, убедиться, что они не… И если это так, я готова.

И речь-то всего о семидесяти пяти кусках, вот так. Хорошо быть богатым. «Убедиться, что они не…» Что она хотела этим сказать?

* * *

Дэйв Доннли устроил вечеринку по случаю повышения, он стал инспектором. Накануне Фиона Рид праздновала свое повышение на должность старшего офицера. Я не пошел ни к ней, ни в полицейский участок Сифилда, где всем составом отмечался перевод старшего офицера Кейси на придуманный специально для него пост в Штабе полиции, где он досидит восемнадцать месяцев до выхода на пенсию. Но у Дэйва я побывал. Ветер дул с моря, в саду было очень холодно, и сначала запалить костер под вертелом никак не получалось, а потом пламя сильно разгорелось, но многие уже так напраздновались, что еще одна вечеринка была им не под силу, и они ушли рано, так что осталось ядро компании, мы трое: Дэйв, Кармель и я. Мы сидели во дворе у большого мангала, ели недожаренное мясо и пили много пива. Мы то смеялись, то плакали, то дрались. Почему смеялись, не помню. Плач был вызван тем, что я нарушил молчание, когда меня стали спрашивать о моей романтической истории в Лос-Анджелесе. Я помню, как рассказывал им, что был женат, что у меня была дочь, что она умерла. Кармель тут же расплакалась. Дэйв отошел в конец сада и начал громить гигантский розовый куст. Он кричал и пинал ни в чем не повинное растение. Соседи выглядывали из окна своей спальни, и Кармель пришлось пойти его утихомирить.

Драка началась, потому что мы стали пить виски, чтобы развеселиться. Дрались мы с Дэйвом, потому что Кармель уже уснула. Из-за чего дрались — не помню, но подозреваю, что было как в известной истории:

— Сколько бутылок виски надо выпить двум ирландцам, чтобы затеять драку?