Дурная кровь

Резкие возражения двух сотрудников против предложенного сценария задели Хультина. Некоторое время он молча смотрел на своих оппонентов, а потом привел встречный довод:

— В действиях преступника явно присутствовал момент риска. Если бы компьютерщика нашли на одиннадцать минут раньше, мы наверняка поймали бы убийцу. Его план далеко не идеален.

— И все же, я думаю, он решил ехать в Швецию заранее, еще до того, как прибыл в аэропорт, — не сдавался Чавес. — Но в аэропорту выяснилось, что мест нет. Тогда он придумал план. В котором совместил приютное с полезным. Каким-то образом он заманивает в уединенное место человека, едущего в Швецию, как всегда, изощренно и с удовольствием убивает его и занимает его место в самолете. Все это сопряжено с некоторым, но не чрезмерным, риском. Кстати, риск разоблачения придает удовольствиям серийных убийц особую остроту.

— И что из этого следует? — вернул Чавеса к теме обсуждения Хультин.

— Что желание попасть в Швецию было настолько сильным, что заставило преступника пойти на риск, на который он в ином случае пошел бы вряд ли. А значит, здесь у него есть вполне определенная цель.

— Хладнокровное планирование в сочетании с импульсивностью и поиском наслаждений.

За это можно зацепиться…

— В его прошлом не было каких-то шведских связей? — тут же уточнил педантичный Арто Сёдерстедт.

— По крайней мере ФБР об этом не пишет, — ответил Хультин, листая свои бумажки. — Кстати, отъезд из США плохо сочетается с тем, что нам про него известно. До сих пор его история выглядит следующим образом. Все началось двадцать лет назад в Кентукки, где стали находить людей, убитых с особой изощренностью. Затем волна убийств прокатилась по юго-восточной части США. Поднялась шумиха в средствах массовой информации, и вскоре неизвестный преступник получил прозвище “кентукский убийца”. В наши дни всеобщего помешательства на серийных убийцах он стал легендой, идеалом киллера, а также образцом для подражания для многих будущих преступников. За четыре года он убил восемнадцать человек, затем вдруг наступило затишье. И примерно год назад — новая серия и тот же способ убийства, на этот раз в северо-восточных штатах. Ларс-Эрик Хассель стал его шестой жертвой в новой серии, в общей сложности двадцать четвертым трупом. Точнее, двадцать четвертым известным нам.

— Перерыв… длиной почти в пятнадцать лет, — вслух подумала Черстин Хольм. — А это точно тот же самый человек, а не… как это называется?

— Copycat^[10], — подсказал Йельм.

Хультин покачал головой.

— ФБР исключило возможность подражания. В способе убийства есть детали, которые никогда не сообщались средствам массовой информации и были известны только нескольким посвященным сотрудникам. Либо преступник хорошо скрывал свои жертвы в течение пятнадцати лет, либо он в свое время решил закончить или передохнуть, а потом жажда крови снова взяла верх. Так во всяком случае думает ФБР. Именно поэтому в розыск был объявлен мужчина среднего возраста. Вряд ли он начал свои художества совсем юным, скорее всего ему уже тогда было лет двадцать пять, не меньше, значит, сейчас не меньше сорока пяти.

— А то, что он “европейского вида”, тоже чем-то подтверждается? — не мог не уточнить педантичный Сёдерстедт.

— Почти все серийные убийцы принадлежат к европейской расе, — пояснила Черстин Хольм. — Об этом феномене много спорят. Возможно, это своего рода генетическая реакция, вызванная крушением многовекового господства белой расы.

— Выборочный фашизм, — неожиданно выпалил Йельм.

Сотрудники “Группы А” несколько секунд молчали, размышляя над этим определением. Задумался даже Хультин.

— Что собой представляют его жертвы? — наконец произнес Чавес.

Хультин опять углубился в листочки, и пока он их перелистывал, Йельм успел подумать о преимуществах интернета и кодированных электронных сообщений, возможности которых пока еще были ими не до конца освоены. Активно этим пользовались только Хорхе и Черстин. Они всегда очень раздражались, если кто-то не мог вовремя предоставить нужную информацию.

— Сейчас посмотрим, — спустя еще некоторое время проговорил Хультин.

Чавес не смог сдержать стон нетерпения, за что был вознагражден взглядом начальства, свидетельствующим о том, что очередная оплошность сотрудника замечена и может помешать его карьерному росту. Наконец его сиятельство изрек:

— Здесь большой разброс. Все двадцать четыре человека очень разные. Пятеро иностранцев, включая Хасселя. В основном это мужчины среднего возраста европейской расы. Что может быть истолковано проницательным прогрессивно мыслящим полицейским как косвенное проявление ненависти к самому себе.

— Если закрыть глаза на тот факт, что убивать он начал, когда еще был очень далек от среднего возраста, — тут же возразила Черстин.

Хультин бросил на нее испепеляющий взгляд и продолжил:

— Многие трупы остались неопознанными. И хотя списки пропавших людей в США занимают целый талмуд, количество неопознанных жертв кажется неоправданно высоким. Десять человек из двадцати четырех.