Дурная кровь

Говорить больше было не о чем. Конечно, Хультин мог прочитать Оскарссону лекцию о насквозь прогнивших нравах юридического сообщества, представители которого состоят на службе у бизнеса, о том, как страны западной демократии пустили на продажу правовое государство, о том, что закон создан для защиты граждан, а превращен в балаган, где идет неравная борьба матерых дорогостоящих адвокатов и совсем еще зеленых прокуроров с мизерной зарплатой, о том, как целый автобус юристов ради своей выгоды покрыл человека, совершившего двойное убийство. Но он ничего этого не сказал, и, может быть, именно потому, что он этого не сказал, Оскарссон, в котором еще были живы остатки гражданской совести, почувствовал себя совершенно раздавленным. Он открыл рот, чтобы что-то добавить, и услышал убийственно холодный голос Хультина:

— Спасибо.

На короткое мгновение глаза Хультина встретились с ясными зелеными глазами посетителя. Этот взгляд сказал ему больше, чем тысячи слов.

Ян-Улов остался один. Он вытянул ноги под столом и постарался откинуть ненужные мысли. Глаза его бездумно заскользили по стенам кабинета, и он вдруг поразился безликости своей рабочей комнаты. Никаких мелочей. Даже фотографии жены нет. Просто кабинет. На работе он был полицейским на сто процентов, а может быть, даже больше. В другую часть своей жизни он никого не пускал. Даже после успешного расследования “убийств грандов” все осталось по-прежнему. Почему, он и сам не знал. Его увлечение футболом уже ни для кого не было тайной. Однажды Йельм и Чавес видели его на стадионе в Стадсхагене, где его команда встречалась с командой ветеранов “Рогсведальянса”, в которой играет известный нападающий Карлос. Мощным ударом головой Хультин во время матча разбил ему левую бровь. К несчастью, фамилия Карлоса — Чавес. Хультин не знал, рассказал ли Хорхе отцу, что его невольный обидчик, тот, из-за которого отец попал в больницу Святого Георгия, — его, Хорхе, непосредственный начальник.

На лице Хультина промелькнула короткая слабая улыбка, но тут раздался телефонный звонок.

— Да, — сказал он в трубку. — Да. Да. Я понимаю. Да. Он несколько секунд размышлял, водя рукой над кнопками телефона. Еще продолжая думать, он набрал номер Хольм.

— Ты у себя?

— Да, — послышался в трубке искаженный телефоном глубокий голос Черстин.

— Ты занята?

— Не очень. Пытаюсь вникнуть в детали материалов, присланных ФБР. Там столько всего!

— Можешь поискать “вольво” темно-синего цвета восьмидесятых годов выпуска? Номер начинается на “В”. У нас появились кое-какие факты по Фрихамнену.

— Отлично. Сейчас посмотрю.

Она отключилась прежде, чем он успел попрощаться. Его палец снова застыл над кнопками. Сёдерстедт? Нет. Может быть, Нурландер? Тоже нет. Нюберг вернулся из “Линк коуп”? Едва ли. Чавес? Один не справится.

Хультин признался себе, что с самого начала знал, каков будет выбор, и просто пытался сохранить видимость демократии. Он набрал номер Йельма.

— Пауль?

— Да.

— Зайди ко мне. И возьми с собой Хорхе.

Они появились через полминуты.

— История Лабана Хасселя совсем снята с повестки дня? — спросил он, глядя, как они, словно школьники, вытянулись перед ним. Почему все стоят перед ним, как школьники перед директором?

— Да, — сказал Чавес. — Мы пытались найти причину для обвинения, но оно будет притянуто за уши. Так что пусть живет счастливо с Ингелой. Несмотря на стерилизацию.

— Тогда вот что. У нас появились кое-какие зацепки по поводу убийства во Фрихамнене. В двух кварталах от складов “Линк коуп” найдена машина. Бежевый “сааб-900”. Есть два интересных момента. Во-первых, он абсолютно чистый, ни одного отпечатка пальцев ни внутри, ни снаружи. Во-вторых, он зарегистрирован на Андреаса Гальяно. Вам это о чем-нибудь говорит?

— Гальяно, — сказал Йельм. — Уголовник-рецидивист из Альбю. Это он?

— Он.

— Значит, Андреас Гальяно. Я с ним сталкивался, когда работал в Худдинге. Драки, насилие. Мелкая сошка в наркобизнесе, но в целом — классический хулиган. Совести ни на грош. Мы его один раз сажали за нанесение увечий, а второй — за продажу наркотиков.

— Точно, — вставил Чавес. — Он еще сбежал из тюрьмы “Халль”.

— Да, — подтвердил Хультин. — Месяц назад он сидел за драку. А потом с группой из трех человек сбежал из “Халля” через кухню. Хитрый план.

Йельм и Чавес кивнули. Побег действительно был необычным.

Хультин не сводил с них глаз. Он пытался найти подтверждение своим подозрениям.

— Вам не кажется, что это имеет отношение к нашему убийству? — спросил он, однако вопрос прозвучал скорее как утверждение.

Они кивнули.

— Машина Гальяно, брошенная без отпечатков пальцев, взлом, два трупа, — суммировал Йельм и подтвердил: — Да.

— Но труп не его? — спросил Чавес.

— Будь его, компьютер знаешь как на отпечатки пальцев бы отреагировал! — сказал Йельм и продолжил: — Но какую-то роль он в этой драме сыграл.

— Вот только имеет ли это отношение к кентукскому убийце, мы и не знаем, — пробормотал Хультин.

— Но чувствуем, — возразил Йельм. — Последний адрес Гальяно?

— Тот же, что и десять лет назад.

— Мы займемся этим.