Дурная кровь

– Хорошо, можешь быть свободен, - Владыка небрежным жестам отпустил своего главу Службы безопасности, не замечая его поджатых губ и помрачневшего взгляда.

Гордон сент Адэль вышел из кабинета своего сюзерена, и, тяжело вздохнув, прикрыл глаза. Время на исходе…

Некоторое время после ухода верховного леора Терион с отрешенным видом вертел в руке небольшой кинжал. Затем, по-прежнему с непроницаемым лицом вогнал его по рукоять в столешницу.

– Вы сомневаетесь в преданности верховного леора, - глухой голос человека, выступившего из тени, заставил главу вернуться к реальности.

– Он сделал ошибку, затеяв со мной игру, - небрежно бросил Теорион капитану своей гвардии и доверенному лицу, леору сент Зарину.

– Какие будут указания? – вкрадчиво поинтересовался капитан.

– Привези мне ее. Живой, разумеется, - отдав приказ, и дождавшись, когда останется один, глава легко вынул лезвие из стола и коснулся его подушечкой пальца. Из пореза выступила темная кровь, которая тут же свернулась.

***

Аквилонский Союз повторил наступление через неделю. Наверно, именно столько им понадобилось, чтобы передислоцироваться и изменить тактику нападения. На этот раз они действовали стремительнее и коварнее. А я осознала, что приобрела еще одну фобию под названием аквилонский смерч.

Когда в медсектор доставляли пострадавших при атаке, я не видела ни одного, пострадавшего от огня. Точнее, выжившего пострадавшего. Клауд так и не сказал, сколько его людей погибло от этого жуткого изобретения.

Вторая атака аквилонцев заставила многих военных пересмотреть свои убеждения и некоторые из них встали плечом к плечу с Псами. В их действиях не было особой любви к тем, кого они привыкли презирать. Скорее, трезвый расчет и понимание того, что уничтожив станцию, между врагом и их домом не останется больше преград.

Все время, пока длилась атака, я словно находилась в пограничном состоянии. Практически без отдыха, с давно опустевшим и так и не успевающем восполниться резервом. Меня часто лихорадило, несколько раз я отключалась, когда чувствовала, что могу сорваться и забрать чью-то жизнь. Как целитель, я ощущала наступления предела своим возможностям. Клауд выделил в помощь своих людей, которые исполняли роль санитаров и медбратьев. Номи жестко руководила парнями, чем вызывала у них снисходительную улыбку. Но они подчинялись нам обеим беспрекословно. К себе же с их стороны я стала замечать особое отношение. Возможно, сказывалось то, что для Псов давно не было тайной отношение ко мне их лидера.

– Вы решите, что я трусиха, если я признаюсь, что боюсь, - после очередного взрыва, сотрясшего станцию, дрожащим голосом произнесла Номи.

– Я сама боюсь, - созналась, инстинктивно поднимая над нами и оперируемым пациентом купол. Я не скрывала, что испытывала страх – не спасти кого-то, показать слабость, сделать ошибку, выпить чью-то жизнь. Страх начал меня бесить, он мешал работать, отрешившись от внешних раздражителей. Только вовремя операций я могла похвастаться тем, что полностью контролирую себя и свой дар. – Но стоит ли дрожать, когда нас защищают такие парни?

Стараясь отвлечь Номи от ее переживаний, решила разрядить напряженную обстановку. К моему удивлению лицо девушки порозовело от смущения, и она тут же отвернулась, избегая пристального взгляда одного из Псов.

После атаки аквилонцев у обитателей станции будто спали внутренние барьеры. Их отношения к Псам резко изменилось. Особенно после того, как трое из них погибли, спасая детей. В них стали видеть не дикарей, способных на кровавые убийства, а защитников, стоящих между людьми и аквилонцами. Единственных, кто пока сдерживает атаки, и, не колеблясь, жертвует ми жизнями.

– Подготовь пациентов к эвакуации, - Клауд пришел поздней ночью, когда я осталась дежурить, отпустив Номи и Кэла отдыхать. Присел на топчан, часто служивший нам местом отдыха и беспокойного сна. Я вгляделась в заострившиеся черты своего мужчины, посеревшее лицо, плотно сжатые губы и поняла, насколько же он измотан и устал.

– Здесь много тяжелых. Им нужны особые условия, - пояснила я.

– Напиши все, что для этого нужно, - взял меня за руку и посадил к себе на колени, обнимая, крепче прижимая к себе.

– Но мы находимся в осаде. Как корабль сможет отсюда выбраться?

– Мы сможем сделать коридор. Ненадолго. Раненые, больные, женщины и дети должны покинуть станцию как можно скорее.

– Неужели нет никакой надежды?

– Мы получили сообщение. Совет направил к нам на помощь военных. В основном, добровольцы из штрафников. Нам будет легче, если за нашими спинами не будет сотен невинных жизней.

– Я остаюсь.

– Ты летишь. Это твои пациенты. И ты обязана их сопровождать.

– С этим справится Номи. И Кэл. И Сет. Они профессионалы. А я хочу быть с тобой. До конца.

– И тебя разве не пугает мысль прожить со мной остаток своей жизни? – он усмехнулся.

– И умереть в один день, - кивнула я, - нет, больше не пугает.