Дурная кровь (редакция 2003 г)

Я опечаленно повесил голову.

– Пашка, не унывай, – почти по-отцовски заметил Толик. – Я вначале тоже сильно парился, а потом подумал – да черт с ней, с этой Веркой. Мало ли баб кругом? Потрахаться, так вообще в любой день найдем, сам понимаешь, какая у нас тут сауна. А для души… херня все это.

Не нужно было быть психологом, чтобы понять – Толик убеждает не столько меня, сколько себя. Потеря Веры до сих пор занозой сидела в его сердце.

– Нужны ему твои бляди, – злорадно усмехнулся Дёня. – Пашок – человек мировой души, добрый малый, и с первой попавшейся ему неинтересно.

Если бы не вступившийся Толик, я бы точно врезал этому Денису.

– Заткнись, понял! Тошно человеку, а ты ему еще на мозги капаешь.

Секунд пятнадцать в комнате стояла гробовая тишина. Только в коридоре и за стенкой, как бы насмехаясь надо мной, слышался вульгарный смех «ночных бабочек» и голоса их клиентов. Хотя нынче нам готовы продавать все что угодно, только плати деньги, мне кажется, в этом случае есть какая-то ущербность – покупать себе секс. Какой может быть секс без любви, привязанности, симпатии, наконец? Как можно спать с женщиной, зная, что ей до тебя нет дела? Надеюсь, я до такого не докачусь.

– Да ладно, чего уж там. Сам в такой ситуации побывал, – сказал Дёня. – Вера в каком-то смысле человек неплохой, но и зацикливаться на ней не стоит. Тем более, ведет она себя просто по-хамски. Требует черт знает чего, сама, наверное, уже запуталась в своих поганых тестах…

– Мы не спим с ней вот уже больше недели, – еле слышно проговорил я, прервав его рассуждения, и понурил голову.

– Оп-па! – тут же воскликнул Толик. – Мне эта история знакома.

Денис нахмурился:

– Почему ты раньше об этом не сказал?

Я неопределенно пожал плечами, Толик почесал бритый затылок.

– Тогда ясно, Пашок, чё ты разволновался. Базару нет – херня полная, а то я раньше никак врубиться не мог. Ты все – «не такая», да «не такая стала». Какая, блин на фиг, «не такая»? Теперь понятно – не дает, значит, кинет скоро. Сто пудов, ты даже не сомневайся!

Спасибо тебе, Толик, на добром слове, обнадежил.

– Хм. Если подумать, то ее действия вполне закономерны, – неловко улыбнувшись, заметил Денис. – Ты провалил последний тест с ориентацией и заслуживаешь наказания. Вето на секс – по той же части. Но тебя, очевидно, интересует иное – как долго это может продолжаться? Насколько высока степень твоей вины в понимании Веры, а, следовательно, и мера ответственности?

Я кивнул головой.

– Могу тебя успокоить – Вера не из тех, кто вначале придумывает как обидеться, и только потом – зачем это нужно. Навряд ли запрет на половую жизнь вообще имеет какие-либо сроки. Скорее, ты должен просто искупить свою вину.

– Искупить вину?

– Ну да, исправиться, излечиться, выкарабкаться. Понимаешь, сделать что-нибудь, совпадающее с ее дурацким планом. Я же говорю, она эгоцентристка. Хотя это касается не только ее, а, скорее, всех женщин. Все они равняют нас под одну гребенку феминистических идеалов, которые они почерпнули из своих дамских романов и журнала Cosmopolitan.

Хорошо он рассуждает, складно – это не ему мучаться воздержанием. Рассуждать можно было долго, но сходу проблемы не решаются. Денис дал пищу для размышлений, осталось подумать самому. Глядишь, будет какой-то толк.

Заботливо пикнули часы, я глянул на них и понял, что:

– Мне пора. Вера ждет.

Выкидыши ничего против не имели. Только, когда я уже был у двери, Толик осторожно спросил:

– Ты, это… Точно не хочешь расслабиться? – он недвусмысленно кивнул в сторону соседней комнаты.

Я отрицательно мотнул головой, и Толик понимающе вздохнул. Сунув сигарету в рот, Денис закурил и сказал напоследок:

– Не волнуйся, Пашка. Пока мы одно целое – никакая Вера с нами не совладает, это я тебе обещаю. Главное, поддерживай связь.

На улице было сыро, темно и одиноко. Съежившись и сунув руки в карманы, я быстрым шагом направился в сторону остановки.

Миновав автостоянку слева от сауны, я пошел вдоль ограды Городского сада. Карусели и аттракционы за ее чертой, остановленные в октябре прошлого года и еще не включавшиеся в этом сезоне, мрачными силуэтами высились в темноте, нагнетая и без того невеселое настроение. С поздней осени и до ранней весны парк всегда пустовал, не считая редких посетителей крытых кафе на его территории. И лишь в теплое время года здесь сутки напролет гремела музыка, слышалось пение приглашенных в кафе музыкантов, повсюду шатались пьяные. Сейчас – тишина, мертвяк.

За Городским садом мне предстояло пройти небольшой скверик возле Дома Ученых, в котором всегда было полно собак. В скверике, конечно, а не в Доме Ученых. Они собирались там целыми стаями, рыскали вокруг и в панике отшатывались при приближении первого встречного. Было немного жутковато, когда они начинали выть, а я в это время шел неподалеку, но, по большому счету, они вызывали у меня, скорее, чувство жалости, чем страха.

Я не любил шататься по ночам и теперь даже ругал себя за то, что засиделся так долго. Тем более, когда дома меня ждала Вера. Тем более… навстречу мне шли две внушительных размеров фигуры. Я ускорил шаг.