Дурная кровь (редакция 2003 г)

Это истерический смех, она хохочет все сильнее, а я не могу ничего сделать, потому что сам едва удерживаю равновесие. К счастью, или к несчастью, труба, которую она обхватывает, дает небольшой крен. Хохот сменяется резким криком, и это отрезвляет ее.

– Сейчас ты залезешь на меня… – повторяю я, лихорадочно соображая, как же быть дальше. Впереди за трубой в манящей близости широкий, целый карниз, но обогнуть трубу еще сложнее, чем возвращаться обратно, поэтому… – мы медленно полезем назад тем же путем. Ясно?

– Я не смогу, – судорожно глотая воздух, говорит она.

– Только попробуй не сделать этого, дура! Только попробуй! Быстро, одну руку на плечо, потом вторую, и никаких резких движений.

– Мне страшно!

– Мне тоже страшно. Но ты должна это сделать!

– Хорошо, – шмыгает Вера.

Я ощущаю ее мокрую холодную руку на своем плече. Промокший насквозь свитер обвис и облепил мое тело. Я держусь на тонкой кромке карниза, одной ногой опираюсь на чье-то окно, другой на скобу в стене и пытаюсь унять дрожь в коленках. Порывы ветра усиливаются, Вера что-то неразборчиво шепчет.

– Эй, кто там шумит? – доносится откуда-то сверху.

– Не бойтесь, не гости, – я с удивлением обнаруживаю, что это мой собственный голос.

Вот и вторая рука. Кирпич крошится под пальцами из-за увеличившегося веса, но опора под ногами не дает мне упасть. Плотно прижавшись к моей спине, Вера опутывает меня ногами за пояс, а ее руки сцеплены у меня на груди. Я чувствую запах ее духов, перемешанный с запахами пота и страха. Хорошо, что она у меня такая маленькая и легкая.

– Если не перестанете шуметь, я вызову милицию! – я не обращаю внимания на угрозу сверху.

Черт, как устала рука! А ноги так и норовят разъехаться в разные стороны. Мышцы ноют от непривычной нагрузки. Всего несколько метров, но огонь в теле делает их непреодолимыми. Легче разжать пальцы и отправиться вниз, кружась и переворачиваясь в последнем смертельном танце. Они любили друг друга долго и умерли в один день. Хотя нет, совсем не долго, еще и полгода не прошло.

– Не стой на месте, – шепчет Вера мне на ухо, и ее голос возвращает меня к действительности.

Одним рывком я переношу вес на раму окна и хватаюсь руками по-новому. Вера крепче вжимается в меня. Собравшись с силами, я повисаю на одних руках. Медленно переставляя их и стараясь не замечать агонию в мышцах и пальцах, я передвигаюсь обратно. Сквозь одежду ощущаю дрожь Вериного тела. Ничего, еще чуть-чуть.

Наконец, Вера ухватывается за широкий карниз, а я нахожу опору для ног – небольшую выбоину в стене – и теперь могу ослабить руки, которые еще чуть-чуть и не выдержали бы нагрузки. Сцепленные намертво ноги Веры крепко держат меня. Поочередно сжимаю и разжимаю руки, разминаю их, пальцы окоченели и почти не слушаются меня.

Вера пытается подтянуться на руках, где-то внизу разбивается кирпич. Ухватившись за кромку, я нечеловеческими усилиями дотягиваю себя до карниза. Вера взбирается первой, после чего помогает подняться и мне.

Плевать на высоту, на непогоду, на страх, лишь бы дать отдохнуть вопящим от боли мышцам. Улегшись на мокрый холодный цемент карниза, я закрываю глаза и подставляю лицо разбушевавшемуся дождю. Только сейчас я ощущаю насколько мне плохо от переизбытка адреналина в крови – конечности слабеют и мне хочется спать.

– Пошли, слышишь, пошли, – произносит Вера дрожащим голосом и тянет меня за руку.

Пошли, так пошли.

Когда мы влезли в подъезд через окно, Веру затрясло. Сначала это были простые вздрагивания, но очень скоро они превратились в неконтролируемые спазмы и истерический плач. Она буквально заходилась им.

Вера выглядела весьма жалко – белая куртка и бежевые джинсы измазались в грязи и кирпиче, волосы мокрыми лохмотьями свисали вниз, тушь размазалась по ее испуганному лицу. Вероятно, я сейчас тоже был еще тот красавец.

Прислонившись к стене, сидя на корточках, она вместе со слезами выдавливала из себя:

– Я же… мо-о-о-гла… уп-па-пасть… Я…

Глядя на нее, я испытал такой прилив жалости, тепла и любви, что, не раздумывая, обнял и прижал ее к себе. Мой подбородок уперся ей в макушку.

– Ничего, ничего. Все уже позади, – приговаривал я, гладя ее по спутавшимся волосам, по вздрагивающим плечам.

Она еще некоторое время что-то бормотала, уткнувшись мне в грудь, но вскоре успокоилась и затихла, лишь изредка всхлипывая. Убедившись в том, что буря позади, я отодвинулся и посмотрел на нее.

Вера смотрела на меня в ответ, не мигая. Выражение ее лица говорило об умиротворенности и спокойствии. Словно это не она десять минут назад болталась на высоте четвертого этажа, будто это не она закатила истерику.

Ее покрасневшие глаза были усталыми и беззащитными. Она походила на щенка, пришедшего с непогоды и жалобно смотрящего на своего хозяина. Может, это и есть настоящая Вера, а все остальное лишь мишура?

– Если бы не ты… – начала она.

– Если бы не ты, – прервал ее я, – то меня бы здесь не было.

Она покачала головой; я видел, что она хочет мне возразить. В этот момент открылась одна из дверей на лестничной площадке, и из нее вывалилась шумная компания молодых ребят и девчонок.