Дурная кровь (в сокращении)

В последние полгода шуточки Майка мне случалось выслушивать не часто. Его невеста нелепо погибла, катаясь на горных лыжах, и он замкнулся в себе, отдалившись от меня и от Мерсера — двух его верных друзей.

Мой путь на государственную службу отличался от пути Майка. Я выросла в пригороде Нью-Йорка. Брак моих родителей, несмотря на разницу в их происхождении, был крепким и счастливым: мама происходила из семьи финских эмигрантов, отец был потомком бежавших от политических преследований российских евреев.

От матери я унаследовала не только зеленые глаза и длинные ноги. Она окончила медицинский колледж и хоть и не работала по специальности, а растила детей, ее доброта и забота о людях стали для меня примером в моей работе с жертвами сексуального насилия.

Как-то ночью отец, тогда еще молодой кардиолог, слушал джаз в манхэттенском кафе «Монпарнас», и внезапно в кухне вспыхнул пожар, распространившийся и на переполненные залы. Следующие несколько часов он провел в машинах «скорой помощи», которые развозили по больницам десятки пострадавших. Бок о бок с ним работала не покладая рук красивая и решительная студентка-медичка. Она сумела спастись из огненного ада вместе со своим другом, назначившим ей свидание в этом кафе, и сразу же присоединилась к группе добровольцев — неудивительно, что отец в нее влюбился.

Когда мне исполнилось двенадцать лет, в жизни нашей относительно небогатой семьи произошли внезапные перемены. В тот год отец и его партнер по медицинской практике изобрели и запатентовали пластиковую трубочку длиной полдюйма, получившую название «клапан Купера-Хоффмана». Это чудодейственное маленькое устройство хирурги оценили по достоинству, что и позволило мне получить хорошее юридическое образование.

Я полагала, что моя собственная трагедия — мой жених Адам погиб в результате дорожной аварии накануне венчания — поможет мне найти нужные слова, чтобы утешить Майка после гибели Вэл, однако Майк замкнулся в своих переживаниях, и мои воспоминания об огромном счастье, оборванном бессмысленной утратой, лишь обогатились новой болью.

— Я все пыталась найти время поговорить с тобой — спросить, ну, ты понимаешь, как ты живешь последнее время, — сказала я. Профиль Майка четко вырисовывался на фоне окошка машины. Он не отрывал взгляда от дороги. — Меня беспокоит, что ты…

— Беспокойся о себе. И о процессе. Мое-то дело, когда вынесут приговор, будет сторона. Но, вообще говоря, человек, который посадил на перо Марли Дионна, нам не подсобил, это точно.

Он съехал с магистрали на Йорк-авеню, обогнул несколько кварталов, чтобы попасть на Вторую улицу. Там мы вышли из машины и протолкались сквозь толпу к ресторану, где за столиком у окна сидели Мерсер и владелец заведения Джулиано.

— Чао, Алессандра, — приветствовал меня Джулиано, вставая. — Detectivo, come stai? Как поживаете, детектив?

— Benissimo — наконец-то я здесь, — ответил Майк.

Хозяин помахал бармену и придвинул мне стул.

— Судя по тому, что рассказал мне мистер Мерсер, синьорине Купер не повредит сегодня двойная порция.

— Попросите, чтобы нам подали к выпивке жареные кабачки, — сказал Майк. — Наша принцесса нынче очень привередлива во всем, что касается еды. И пусть принесут, так, примерно бадейку макарон с томатным соусом и базиликом.

— Могу предложить совершенно восхитительного окуня, джентльмены.

— Тащите парочку, и к ним ветчину с винной ягодой. Блондинки ждать не любят.

— Молодец, что доставил Кейт Мид домой, — сказала я Мерсеру, поднимая стакан виски, чтобы чокнуться с двумя мужчинами.

— По-моему, она даже не заметила швейцара, который впустил ее в дом.

— Как прошла поездка?

— Дама рыдала не переставая и для сколько-нибудь серьезного разговора была непригодна.

Майк встряхнул свой стакан с водкой, в которой плавали кубики льда.

— Можете мне поверить, за этими тихими мышками нужен глаз да глаз.

— А что произошло, когда появился муж? — спросила я.

Мерсер хотел было ответить, но тут снаружи донесся визгливый вой сирен.

Майк отвел в сторону белую муслиновую занавеску.

— Пожарные машины.

В тот же миг на поясном ремне Мерсера завибрировал пейджер, а Майк раскрыл свой сотовый. Мерсер посмотрел на экран пейджера и нахмурился:

— Десять тридцать три.

Большинство обозначающих чрезвычайные ситуации кодовых сигналов нью-йоркской полиции я знала, причем слишком хорошо.

— Что это? — Я потянулась к его руке, но он уже вставал из-за стола.

— Не исключено, что бомба, Алекс. Сообщение о взрывном устройстве.

Майк, заткнув пальцем одно ухо, дослушал то, что ему говорили по телефону, и повернулся к Мерсеру. Меня он словно не замечал.

— Большой взрыв, где-то на западных Тридцатых. Увези отсюда Куп. Завтра утром она должна быть свежей как огурчик. Вызывают всю нашу группу.

Я думала, что события этого дня истощили во мне запасы адреналина, однако теперь он, неизвестно откуда взявшийся, вновь заструился по моим артериям.

— Это же Южный Манхэттен. Совсем не твой район.