Дурная кровь

– Он хотел объединиться с Ларри Найтом из Чарнвуда и заправлять всем в Сауфсайде, вниз по берегу до Уиклоу, даже до Уэксфорда. Во всяком случае, это его план. На самом деле он хотел, чтобы я забирал для него наркоту в Бирмингеме. Хотел наладить связи, отработать схему. Только я отказался. Он был в бешенстве, начал угрожать мне и моей дочери, и все такое… Я пригрозил, что расскажу обо всем Джорджу, если он не отстанет. А он сказал, что его не волнует мнение братца, хотя на самом деле это не так. Но все равно неизвестно, что он собирался делать, поэтому я и взял пистолет, чтобы иметь что-нибудь против него.

– Томми, почему ты мне сразу об этом не рассказал?

– Ну, я хотел, чтоб ты сам пошевелил мозгами.

И он глуповато ухмыльнулся, впрочем, как обычно.

– И, может быть, я не хотел тебе говорить о том, как связан с Халлиганами.

Не похоже это было на извинения, но пришлось принять все, как есть.

– А вчера что-то взбесило Толстяка, он рвал и метал и, и… ну, ты видел, что он со мной сделал. Я думал, он меня убьет. И мне хотелось его грохнуть. Но он сказал, что будет меня держать на случай, если ты не перестанешь совать свой нос в чужие дела.

– Он угрожал убить тебя, если я не свалю отсюда?

– Да. И сказал, что будет меня держать еще потому, – он говорил это, подбадривая себя, – потому что он не понимал раньше, как я ему нравлюсь, – голос Томми дрожал. Его начало трясти, и из груди вырвался хрипящий звук.

Мы проплыли вдоль Сифронт-Плаза, и я направил лодку к берегу. Там виднелся старый пляжный домик, которым владел клуб каноэ. Клубу принадлежал также небольшой участок каменистого берега перед ним. Мы подплыли поближе и вышли на мелководье.

Томми сел на гальку и стал бросать ракушки в море, а я направился к Сифилд-роуд. Прошел мимо трех магазинов женской одежды, большого гастронома, двух ресторанов и художественной галереи, прежде чем найти магазин мужской одежды, расположенный рядом с агентством «Мерседес». Там были стильные вещи и соответствующие им цены, Томми Оуэнс никогда в жизни не носил такое. Я выбрал бежевые хлопчатобумажные брюки, бледно-голубую рубашку с пуговицами, голубую куртку и парусиновые туфли на толстой подошве. Случайно взглянул на себя в зеркало: штанина разорвана, костюм забрызган водой и кровью, весь в песке, ботинки промокли. Я решил, продавец подумает, что я покупаю одежду для себя. Но он, кажется, вообще не утруждал себя никакими мыслями. Его волосы были выкрашены в какой-то яркий цвет, и он не отрывал взгляда от мобильного телефона, отправляя кому-то эсэмэски в невероятных количествах. Единственное, на что он отвлекся, были мои деньги.

– Я не ношу такие идиотские вещи. В них буду выглядеть как бухгалтер яхт-клуба, – сказал Томми, когда я вручил ему пакеты.

– Одежда, Томми, очень важна. Тебя не пустят без нее на паром, – ответил я.

У Томми было слишком много планов, связанных с Толстяком, поэтому мы решили, что он сядет на паром Холихеда и на пару дней исчезнет из виду. Дрожа всем телом, как будто его опять унижают, Томми все же надел те стильные вещи, что я купил, и стал похож на кого угодно, но только не на бухгалтера из яхт-клуба. Мы прошли по дороге вдоль берега до нового терминала. Облака плыли по небу как пивная пена. Ветерок усилился, стало немного прохладней. Это был первый намек, что лето не вечно. Я купил Томми билет туда и обратно, дал денег из коричневого конверта Барбары Доусон, и смотрел, как он направлялся, прихрамывая, в зал ожидания. Именно тогда мне стало ясно, на кого он похож: на мальчика, который первый раз надел взрослую одежду.

Она ему не шла, не подходила по размеру, и он выглядел в ней потерянным, смущенным, каким он в сущности и был, но она также подчеркивала и то, что прежняя жизнь уходит, уступая место новой. Она, может, будет не очень веселой или совсем не веселой, но наступление ее неизбежно, он еще к ней не привык, но привыкнет. Я подумал об этом, когда Томми повернулся, толкнул двух крепких мужчин и ухмыльнулся при этом так, как будто расправился с ними. Томми уходил прочь, а я смотрел ему вслед. Теперь он будет на безопасном расстоянии от Толстяка Халлигана и не помешает мне.

Я сел в «вольво» и вспомнил о Линде. Было только восемь пятнадцать, на дорогах царило утреннее оживление. Я подумал, что она проспит, как минимум, до десяти, и я успею сделать еще одну остановку. Я знал, что Питер бывал в Фэйган-Виллас, мне хотелось узнать, говорил ли он когда-нибудь с миссис Бёрк, и если да, то что именно она могла ему рассказать о прошлом.