Дурная привычка (СИ)

Через некоторое время справа показалось большое поселение, отгороженное от нас стеной аномалий — Чистогаловка. Мы не пошли туда — смысла не нет, да и через аномальное поле пробиться проблематично. Ловушки были натыканы густо и хаотично, как грибы после дождя, что отмечалось даже без детектора и бинокля. Можно было, конечно, прикрыться «Обмылком», отлично себя зарекомендовавшим, но пресловутое Чутье говорило, что на сей раз лучше от экспериментов с аномалиями воздержаться. Кроме того, Чистогаловка, как и станция Янов в нескольких километрах за ней, находилась в зоне интереса «Монолита». Там появляться нам пока не следовало. Еще не стоило сбрасывать со счетов и тот факт, что этот сектор, в смысле — Чистогаловка, периодически накрывало излучение «Радара». Основной свой удар излучатель, конечно, направлял чуть дальше: Янов — южная часть Припяти — Красное за рекой. Это была северная граница запретной территории. С юга веретено пси- излучения проходило через Копачи, Кривую Гору, Зимовище за рекой, и упиралось в Красное, завершая громадную дугу. Острием веретено начиналось от «Радара» в военном годке Чернобыль-2, который на всех картах советских времен обозначался как пионерлагерь севернее поселения Корогод.

Мы уже миновали уровень «Радара», оставив приснопамятный «Выжигатель мозгов» справа, и сейчас двигались к Припяти. Печально известная ЧАЭС была где-то километрах в пяти-шести к востоку. Аномальный фронт постепенно оттеснял нас от Станции, заставляя приближаться к болотам возле Буряковки. Такой маршрут ни меня, ни Леху не устраивал. Если не удастся в скором времени проскочить на север, то потом придется закладывать крюк, чтобы миновать заболоченный участок леса, и по дорогам добраться до северных окраин города энергетиков.

Проход нашелся, когда мы добрались до железной дороги, уходящей вправо в сторону Янова и дальше до ЧАЭС. По моим прикидкам, отсюда до Станции было километров восемь. До Припяти, точнее, до завода «Юпитер», если пойти напрямки, всего-то около пяти километров. Только, напрямки пройти не давала Зона, выдавливая нас севернее. Справа отчетливо виднелась выжженная земля, заходить на которую, даже при молчащих ПДА, было чересчур рискованно. Поэтому мы с Лехой, не сговариваясь, пошли прямо на север, в надежде, что когда-нибудь нам представится возможность свернуть к городу. Скоро перед нами вырос лес. Судя по карте, в нужном нам направлении через него шла дорога. Только она давала возможность продвинуться на север, ибо в самом лесу, что даже отсюда было заметно, земля буквально заросла аномалиями.

Проселок, по которому мы собирались пройти, давно должен был превратиться в заросшую просеку. Однако Зона сохранила его в первозданном виде. Слева и справа лес был полон аномалий, лабиринт которых, похоже, был непроходим. Нам ничего не оставалось, как только двинуться вперед по дороге, выглядевшей так же, как, наверное, и тридцать лет назад.

На наше счастье, Зона ограничила свою фантазию только странным видом самой дороги и не гнала мутантов навстречу. Иначе в узком коридоре между аномалиями нас бы изрядно потрепали. Изредка встречающиеся в этих пустынных местах твари шарахались от нас, как черт от ладана. Похоже, «Монолит» серьезно прореживал их ряды. Хорошо, что сектанты сами сюда не совались, предпочитая отсиживаться возле возлюбленной Станции, охраняя свое божество.

В любом случае, место, где мы сейчас находились, сильно напоминало бутылочное горлышко: слева оно ограничивалось болотами возле Буряковки, а справа — заболоченными низинами у Янова. Промежуток между болотами — самый удобный путь на север. Если бы не высокая аномальная активность, то сталкеры шли бы тут к центру Зоны как по бульвару. На месте сектантов из «Монолоита» именно тут я бы и организовал засаду, особо не надеясь на обороноспособность Зоны. Вернее — помогая Зоне охранять самую главную свою тайну, скрытую, по рассказам, в недрах взорвавшегося реактора.

Однако, секретом этим был не Монолит. После очередного явления Охотника, когда он показал мне пресловутый камень, я прекрасно понимал, что легенды об Исполнителе желаний — не больше чем сталкерский фольклор. Однако, что-то ЧАЭС в себе скрывала. Что-то, что надо было охранять всеми силами. Что-то, невозможное, запредельное, что нельзя давать в руки людям. Поэтому, получалось, что «Монолит» выполнял важную миссию по защите людей от них самих.

Я поймал себя на мысли, что понимаю сектантов, более того — начинаю испытывать к ним симпатию. Наверное, так и меняется мировоззрение, и люди переходят в стан врага, поняв, что сражались не на той стороне.