Дурная привычка (СИ)

— Я не галлюцинация. — голос моего учителя тоже был реальным. — Излучение «Радара» сюда не проходит — бункер прекрасно экранирован. Так что, все это — объективная реальность, данная нам в ощущениях.

При этих словах я расплакался. Стыдно признаться, но я, прошедший серьезную спецподготовку, обученный сдерживать свои эмоции в любых ситуациях, обученный терпеть боль и молчать на допросах, обученный хладнокровно убивать и убивавший, обученный выбираться из любой западни, рыдал как ребенок. Рыдал взахлеб, до солей! Рыдал, и не мог остановиться! Слезы градом катились из глаз, пробегали по лицу, оставляли соленый привкус во рту и капали на китель. Я пытался их унять, вытирая глаза кулаком, но это не помогло. Я пытался задавить рыдания усилием воли, но воля спасовала. Словом, я рыдал! Рыдал так неподдельно, как это бывает только у детей, которые еще не научились лгать. Рыдал, и смеялся одновременно. Смеялся, потому что передо мной стоял мой Учитель, которого я, хоть сам и не признавался в этом, почитал первым человеком, после отца с матерью. Передо мной стоял Человек-Которого-Я-Потерял-И-Вдруг-Вновь-Обрел. Так искренне я плакал, только когда не стало отца. И Охотника. Теперь, вот, плачу, потому что Охотник вернулся.

Учитель смотрел на мои переживания и улыбался. Было видно, что он рад нашей встречи так же подлинно, как и я. Наконец, мне удалось взять себя в руки, слезы унялись, я поднялся и крепко обнял Охотника. Реального, неподдельного, не мираж и не сон! Настоящего!

— Ну что ты, что ты? Расплакался, как баба! — Охотник похлопал меня по спине. — Я жив, все хорошо!

— Теперь, точно хорошо! — я обернулся к Меченому, прячущему задорную улыбку в морщинах возле глаз. — Мы можем идти?

— Конечно! — ответил он. — Идите. Охотник, когда закончите, загляни ко мне, пожалуйста. Дело есть.

— Загляну, — ответил Охотник, и мы вышли.

Неспешно мы некоторое время шли молча. Потом Охотник заговорил:

— С чего начать?

— С начала!

— Хорошо, тогда позволь задать тебе один вопрос. Ты знаешь, кто такой Тесла?

— Смутно что-то помню. — я удивился странному вопросу. — Из школьной программы. Физик, кажется? Нет?

— Физик. — кивнул Охотник. — И не просто, а гениальный! Именно он дал начало Зоне много лет назад.

— Чего сказал? Как какой-то поляк мог породить все это?