Дурная слава

— Почему же, черт возьми, вечером ты мне ни слова не сказала? — спросил он сердито. — Я должен был знать.

— Вчера вечером я и словечка вставить не могла, — сказала Иден, не скрывая раздражения. — Вспомни, как ты старался уговорить меня продать ранчо.

Она повернула своего рыжего коня в сторону от спального фургона и погнала его легким галопом вверх по склону невысокого холма прямо к вершине. Винс не стал догонять ее.

Они добрались до Флэт-Рока уже после полудня. Старый лагерь рудокопов выглядел весьма и весьма печально: стены обрушились давным-давно, и теперь на их месте валялись только груды камней, почти заросшие полынью и другими сорняками.

Над всем этим запустением, как часовой, возвышалась ветряная мельница. Ее крылья покорно вращались, послушные дуновению утреннего ветра. Вокруг поилки, предназначенной для животных, сгрудилось несколько коров, пытавшихся напиться грязной темной водой, которой там было всего на несколько дюймов от дна.

Как только лошадей выпрягли из головного фургона, повар зажег огонь в газовой плите, поставил кофейник и принялся за приготовление полуденной трапезы. Скот поместили в загон возле ветряной мельницы и оставили пастись. Затем рядом с головным фургоном воздвигли тент, предназначенный стать походной столовой.

У каждого ковбоя была личная палатка, или тэпэ. Установив свое временное жилье, работники вернулись к загону для скота, чтобы выбрать свежих лошадей для дневной работы.

Дик с веревкой в руках сгонял скот к наскоро сооруженному коралю со стенами из канатов.

Каждый ковбой называл имя лошади, которую выбрал для себя, и Дик отлавливал веревочной петлей нужное животное. Когда подошла очередь Киннкэйда, он выбрал поджарого и жилистого мустанга цвета сливок с черными, как уголь, гривой и хвостом, в коротких черных чулочках.

Винс стоял на пару футов впереди него и тянул тепловатую воду из фляги. Когда Киннкэйд шагнул вперед, чтобы сказать о своем выборе Дику, он задел локоть Росситера и вода пролилась на рубашку Винса.

— Эй, смотри, куда идешь! — крикнул Винс и бросил на него быстрый злобный взгляд.

— Это тебе следует смотреть, — ответил Киннкэйд и как ни в чем не бывало подошел к своему коню и надел на него недоуздок.

Не обращая никакого внимания на разъяренного Винса, он вывел коня к небольшому, огороженному проволокой коралю рядом с большим загоном. Пустив туда лошадь, чтобы потом ее легко было поймать, он направился к тенту. По пути ему встретился главный ковбой Боб Уотерс, деловито копавший яму за полуразвалившейся каменной стеной. Заинтересовавшись, Киннкэйд подошел к нему:

— Что делаешь?

Уотерс поднял голову, потом бросил еще одну лопату глинистой земли на кучу, уже возвышавшуюся рядом с выкопанной им ямой, и, сдвинув очки на нос, на мгновение прервал работу.

— Готовлю туалет для босса. — И снова ухватился за ручку лопаты.

— Для босса, — повторил Киннкэйд, и взгляд его тотчас же отыскал стройную фигуру женщины возле ветряной мельницы. — Значит, вы называете ее боссом?

— А она и есть босс.

И Уотерс, заметив, куда смотрит Киннкэйд, посоветовал:

— Если не хочешь испытать на себе худшую сторону ее характера, помни об этом.

Дневная еда состояла из мелко нарезанной тушеной говядины, щедро сдобренной луком и перцем-чили, затем были поданы свежеиспеченные бисквиты и дикий мед. А только что вынутый из духовки яблочный пирог с хрустящей корочкой вызвал у всех нескрываемый восторг.

Только Киннкэйд, вместо того чтобы снова наполнить кофе свою эмалированную кружку, занял место напротив Винса и, закурив сигару, уставился на него. Через минуту, покончив со второй порцией яблочного пирога, Винс заметил его. И тотчас же ощетинился.

— На что это ты так смотришь?

— Ни на что. — Киннкэйд вынул сигару изо рта и медленно повторил: — Ни на что, совершенно ни на что.

Глаза Росситера прищурились — он был в бешенстве от того, что позволил себе Киннкэйд, но, как достойно отреагировать, не нашелся.

— Смотри куда-нибудь в другую сторону, — сказал он и переключил свое внимание на повара. — Эй, Дикий Джек! — крикнул он, поднимая свою кружку. — Налей мне еще кофе.

— Почему бы тебе самому это не сделать? — предложил Киннкэйд, прежде чем повар успел поднять кофейник с плиты.

Вся столовая погрузилась в молчание — ни одна ложка не двигалась. Все смотрели на них двоих. Винс поставил свою кружку и с вызовом уставился на Киннкэйда.

— Послушай, мистер, тебе бы лучше попридержать язык, — сказал он Киннкэйду. — А то не ровен час кто-нибудь приложит тебя так, что ты его прикусишь.

Киннкэйд, внимательно изучив кончик своей дымящейся сигары, поднял глаза на Винса и задумчиво произнес:

— И это возможно.

— Ты нарывается на крупные неприятности, — предупредил Винс.

— Кто? Я? — удивился Киннкэйд.

— Да, ты.

Винс подошел к плите и загремел тарелками. Киннкэйд же, продолжая курить, наблюдал за ним.

Иден столкнулась с Винсом по дороге на кухню. Одного взгляда на его мрачное как туча лицо было достаточно, чтобы понять, что он не в духе.

— В чем дело, Винс?

Он приостановился и огрызнулся:

— Мне не нравится новый работник, которого ты наняла.