Дурни Вавилонские

— В хранилище, дурень! — заорал вдруг Левад. Я никогда раньше не слышал, чтобы он так орал. Но ему нужно было заглушить крики. И он погнал меня перед собой, тыча в поясницу кувалдой. Мы вбежали, увидели полки, и нам показалось, что справиться с табличками может только царское войско.

— Это всего лишь работа, — вдруг сказал Тахмад. — Мы когда-нибудь боялись работы?

И мы выворачивали ящики на пол, и били по табличкам кувалдами, и крошили их в пыль, а ряды полок всё не кончались.

Знать бы, где договоры, думал я, знать бы, где договоры…

И опрокидывал очередной ящик.

Вскоре к нам присоединились Гамид, Гугуд и Абад.

— Живо, живо, живо, — повторял Гамид. — Они не успели поднять настоящий шум, но мальчишка визжал… живо, живо, живо…

Абад додумался — он с корнем выдирал из опор доски полок и опрокидывал разом по десять ящиков.

Вшестером мы прошли сто шагов хранилища очень быстро.

— Всё, — сказал Тахмад. — А теперь уходим.

Нам пришлось пройти через помещение, где было счетное устройство Самариаха. От его высоко вздымавшихся сооружений остались одни обломки, и только полосы плотной ткани и веревки, что тянулись от крестовины, свешивались из дырок в стене.

Я не хотел смотреть на мертвые тела, но одно всё же увидел.

Это был Бубук.

— Идем, идем, — говорил Гамид. — Я обещал, что нас не узнают, и нас не узнают. Некому узнавать. Главное — поскорее покинуть этот дом. Да не тащите вы с собой кувалды, дурни…

Мы вышли и побежали вслед за ним. Мы оказались с другой стороны Новой Башни, забрались в сарай каменотесов и долго молчали.

— Если нас узнавать некому, то мы можем идти в свой шатер, — сказал Абад.

— Ты хочешь вернуться в шатер? А что ты будешь делать завтра? — спросил Гамид.

— Гонять тачку, что же еще…

— Нет, брат. Строительство башни прекратится. Вот увидишь.

— Почему? — спросили мы.

— Те, кто строят, поймут — следующими будут они. И больше нет счетного устройства, на котором твой хозяин, Вагад, каждый день выверял свои расчеты. Надо уходить, братья.

— Пусть сперва заплатят нам то, что задолжали, — возразил Тахмад.

И тут Гамид рассмеялся.

— Ах вы, мои ненаглядные дурни! Да они вообще никогда и никому ни за что не заплатят! Ведь не сохранилось ни одной таблички с записью, кто и сколько должен работникам! Вы сами их перебили! Договоров больше нет, но и тех табличек нет! Даже если бы они и были — Элиав придумал бы способ не платить нам денег, потому что он их давно присвоил! Ждать этих денег мы бы могли до того дня, как вернутся люди из Бибир-Телля, которые ушли ловить зеленую ворону. Зато мы погубили храм Тиамат, который все свои деньги вложил в Новую Башню. Слышишь, Абад?

— Тише ты, — одернул Гамида Тахмад.

— Нас некому узнать, но не так уж далеко Другая Башня, а в ней — Авенир Бакти, который сразу догадается, кто погубил Таш. Ты это хоть понимаешь? — спросил я.

— Мы вообще ничего не получим?! — вдруг возмутился Абад. — Тогда что же мы тут делаем?

— Очень правильный вопрос, — поддержал его Гугуд. — Но я-то знаю ответ…

— Вы хоть понимаете, что мы сделали доброе дело? — спросил Гамид. — Мы разрушили башню Элиава. Счетное устройство больше не будет подпирать собой ярусы лжи и хитростей. Некому построить его заново. Я нарочно ждал, пока они соберутся все вместе. Евер так хвастался своим устройством — Ровоам и Амалек обязательно должны были приехать, чтобы посмотреть, и Агенор с ними. Я знал — в них сильнее всего любопытство.

— Откуда ты мог это знать? — спросил я.

— Когда человек днями и ночами возится с этим проклятым счетным устройством, он сгорает от любопытства, что же из всего этого получится. Помните, как мы строили дома из камушков, выкладывая их не так, как кладут настоящие дома? Нам было любопытно, что получится.

— Мы же были детьми… — попытался возразить Левад.

— И когда мужчина ложится с женщиной, он не только хочет ее, ему любопытно…

— А ты откуда знаешь?! — спросили мы.

Он только рукой махнул.

— И как? — опять спросили мы.

— Я удовлетворил любопытство, — холодно ответил он, и больше спрашивать мы не стали — всё и так было ясно.

Опять некоторое время все молчали. Первым заговорил Гамид.

— Отчего вы тоскуете, как люди из Хаамат-Телля на похоронах старого верблюда? — спросил он. — Вы жалеете о том, что мы сделали. Да ведь боги на небесах довольны — сломан мост между нами и обманом! Обман до нас не доберется! Больше не будет счетного устройства, не будет никогда! А строить новое некому. Мы их всех истребили! В Вавилоне больше не будет устройства из табличек на ослиной тяге, никогда не будет, понимаете?

— Знаем, знаем, это мы уже слышали, — перебил его Левад. — Больше ты ничего не хочешь сказать? Это единственное, что ты способен выкрикивать, как ученая птица?

— Я сдержал слово, Левад, никак не могу этого объяснить тихим голосом. Помнишь, я говорил — мы сами не знаем на что способны? Ну, теперь видишь, на что мы способны, если нас рассердить? Пусть они строят, возводят, выдумывают, а мы придем с кувалдами. И ничего не останется — один песок летящий. И победители — мы! Мы всем доказали, что нас нельзя обманывать!

— Да! — рявкнул Абад. — Эй, эй, Субат-Телль!