Дурнишкес

С такой кадровой политикой пытался бороться и назначенный нами прокурор Владас Никитинас, опытный практик и порядочный человек, но в 1996 году к власти снова пришёл не имеющий ничего общего с советским прошлым профессор кафедры марксизма-ленинизма, и начатый им в своё время правоохранительный кордебалет был продолжен. Помнится, по его милости крупные, вызывающие общественный резонанс дела, попадавшие в прокуратуру, стали исчезать, будто в омуте. Вспоминаю допрос "героя" прикаунасских лесов Й.Максвитиса[41]. В машине, доставлявшей его из Каунаса в Вильнюс, была установлена записывающая аппаратура. На кассету было записано каждое слово "повстанца". Он всю дорогу проклинал фон Ландсбургаса и его приспешников:

-    Это его трусы меня подбивали. Видите ли, без крови свободу завоевать невозможно, а теперь сами навалили в штаны и попрятались в кусты, мать иху в душу. Теперь мне одному приходится отвечать! Я им ещё пощекочу печёнки. Не думайте, что меня разоружили, за моей спиной стоит целая дивизия. Я говорил этому козлу Ландсбургасу, что Абромавичюс - предатель!

Мы несколько раз прослушивали эту исповедь, продиктованную бессильной злостью, но кассета запропастилась где-то в столах прокуратуры или была уничтожена по указанию Ландсбургаса...

У меня и сегодня звучит в ушах бред того суперпатриота, нахапавшего на советской бензоколонке гору рублей, о том, как он ненавидит коммунистов и как он стрелял из пистолета в их летающие над Алексотасом[42] самолёты, хотя пистолет ему был выдан для охраны бензоколонки.

-    Лучше бы ты взял рогатку, - подзадоривали его сопровождающие, а тот ради своего спасения топил всех, кого мог припомнить.

Это было живое обвинение стоявшим за его спиной консерваторам, которое записал бывший заместитель каунасского отделения госбезопасности Байорунас. К сожалению, в прокуратуре трудились такие же пёстрозелёные повстанцы, не сумевшие урвать у советской власти высоких должностей, роскошных квартир или автомобилей.

Впоследствии меня навестил Юрас Абромавичюс[43].

По моему мнению, это был очень порядочный человек. Открытый, смотрящий собеседнику прямо в глаза, даже когда вынужден говорить неприятную правду:

-    Мне власть ДПТЛ не нравится, слишком много за ней невкусного прошлого, - признавался он.

-    Власть - не похлёбка, она не может быть вкусной или невкусной, она должна быть справедливой. А что касается прошлого?.. Дорогой доброволец, ведь мы же все из прошлого. Ваша ДСОК[44] кишмя кишит не только бывшими плохими офицерами, но и многократно судимыми преступниками, а ведь ты был у них начальником штаба.

-    Я это знаю, поэтому не хочу, чтобы в Литве совершалось бессмысленное кровопролитие. Пусть решает народ, кто им должен управлять.

-    Спасибо за твою порядочность. Сдаётся мне, что именно за это полковник Стасис Адомонис приказал какому-то курсанту тебя расстрелять.

-    Пытался, но я их не боюсь.

Потом он рассказал, откуда была взята взрывчатка для подрыва моста через речку Бражуоле. При обыске на складе ДСОК, что на улице Оланду, была обнаружена "морская смесь" и бикфордов шнур, использовавшиеся при подрыве. Служба госбезопасности стала наступать преступникам на пятки, но вмешалась прокуратура. Поиски прекратились, а шеф госбезопасности Юргис Юргялис не проявил характера и стал оглядываться на предвыборные дела. Кроме того, на него навалились дела по строительству роскошного дома, так что было не до того.

Через некоторое время Ю.Абромавичюс погиб. Трусливые негодяи не посмели объясниться с ним лицом к лицу и исподтишка подстроили взрыв его автомобиля.

Юрас сильно просчитался, доверив свою тайну бывшим товарищам. Из Министерства обороны в Каунас утекла информация о том, кто и по какой причине копается под фундаментом преступников, а сам министр Ч.Станкявичюс, публично отрицал факт получения от Абромавичюса такой информации не столько ради собственного оправдания, сколько для предупреждения преступников. Это была неслыханная подлость -выболтать секретную информацию на телевидении. Многолетний парторг советского института, когда-то снимавший с покойников при погребении крестики и образа, срывавший со стендов первые объявления "Саюдиса", сделал своё чёрное дело. Это закономерно. Человек, единожды предавший своих товарищей, остановиться уже не может, т.к. первое предательство, как назойливая чесотка, вынуждает его чесаться и чесаться до тех пор, пока на совести не появятся дырки. Первое предательство - это семя ядовитого дурмана, упавшее на благодатную почву. Человек становится зависимым от него, как от гашиша.

Этого трусливого по природе цыгана поддержал Ландсбургас, планировавший стать диктатором Литвы:

- Зачем такой ажиотаж из-за смерти одного человека?

- пробивается сквозь сопли его издевательский гнусавый голосок. Более циничной и подлой оценки гибели Абромавичюса перед содрогнувшейся и застывшей от ужаса Литвой представить себе невозможно.