Дурной глаз

Воздух в её груди замёрз. Она закусила до крови нижнюю губу, но Глеб продолжал смотреть на дорогу и, к счастью, ничего не заметил. «Нокиа» улетела под кресло, на котором сидел Валера. Носком кроссовка Марина нашарила телефон и осторожно пододвинула его к себе. Ей понадобилось некоторое время, чтобы перевести дыхание. Потом она начала медленно наклоняться за ним, не отрывая взгляда от Глеба.

– Чёртовы уроды, – проворчал Глеб. То ли он имел в виду пассажиров, то ли весь белый свет.

Она коснулась кончиками пальцев гладкого и почему-то кажущегося податливым бочка мобильника. Двигаться дальше ей мешал ремень безопасности, который Марина не решалась отстегнуть без риска привлечь внимание водителя. Она вытягивала руку до предела, пока ремень, врезавшись в тело, не остановил дальнейшее движение. Мышцы свело, и суставы прострелила дикая боль, словно жидкая пуля прошла по всем изгибам её руки и шеи, достигнув затылка.

Но она сумела схватить мобильник.

Не веря счастью, опасаясь уронить, Марина осторожно распрямилась.

Вопреки её опасениям, СМСка не стёрлась. Немного уняв дрожь, Марина приготовилась продолжить набор сообщения. В этот момент «Нокиа» принялась напевать из её ладони голосом фронтмена группы «Ляпис Трубецкой». Весёленькая мелодия заплясала по салону, и на переливающемся перламутром дисплее высветилось имя звонящего (точнее, звонящей): «АЛЁНА».

«Кто такая Алёна?» – успела подумать Марина, а потом сиплый, бычий вой Глеба выбил все мысли из её головы.

– А-а-о-о-у-о! – обрушил он на пассажиров оглушительную цепь хрипатых гласных. Его ледяные глаза комично расширились. Глеб напоминал пещерного человека, которого угораздило попасть за баранку чудо-колесницы будущего. – О-у-о-а-у!

Дальнейшее произошло стремительно. Глеб запустил левую руку под сиденье, и Марина опять услышала бряцанье. Потом левая рука водителя взметнулась к рулю. В ней Глеб сжимал шлицевую отвёртку. Ту самую. Левая рука перебросила отвёртку в правую (и на мгновение Глеб перестал удерживать руль). Правая же рука описала изломанную дугу – Марина ощутила тугой толчок воздуха, – и Глеб вогнал отвёртку в горло Валере. Валера подался назад с такой силой, что кресло содрогнулось. Очки слетели с его носа и, кувыркаясь, брякнулись под ноги. Кровь – совсем немного – тонкой струйкой побежала по шее Валеры. Он пытался то ли сказать что-то, то ли сглотнуть, и ручка отвёртки заходила вверх-вниз, словно рычаг. Осознав тщетность попыток, Валера всхлипнул по-детски беспомощно и всплеснул руками: мол, какая оказия приключилась, господа!

– У-у! – сотрясал воздух Глеб. – Обманывать меня?! Обманывать меня?! Вот что ты наделала!

Валера вытащил отвёртку из горла, и тогда кровь хлынула пульсирующим потоком. В галлюциногенном свете приборной панели она казалась чёрной, как у жука. Увидев кровь на руках Валеры, Марина начала кричать, заглушая даже вопли водителя. Под подбородком Валеры вспенились крупные пузыри, словно он тоже кричал вместе со всеми, но беззвучно.

Так они и орали, втроём, а «Ситроен» из ада несся, не разбирая пути.

Потом Марина отключилась.

Не самая плохая идея.

***

Когда она очнулась, огонёк на забрызганной кровью приборной панели, сигнализирующий о малом количестве бензина, исступлённо мигал. «Ситроен» всё так же гнал по шоссе, дожирая остатки топлива. Глеб повис на руле, и из его глаз бежали слёзы. Срывающимся голосом он произносил монолог, начало которого Марина пропустила: