Дурной глаз для лорда-инквизитора

Со стен смотрели портреты родных в резных рамах. На самом большом – Юнна ди’Эльвейс, моя бабушка. Еще совсем молоденькая девушка, студентка в белоснежной мантии целительницы – красавица с медовыми волосами и голубыми глазами. Окончив магическую академию, бабушка вышла замуж за мага-погодника и переехала сюда, в его дом. Дед – он погиб лет пятьдесят назад – высокий, сухощавый мужчина с пышными усами и добрыми глазами. После его смерти, бабушка, на руках которой осталась маленькая дочь, не захотела уезжать из наших мест, тем более что община, состоящая из нескольких крупных сел, остро нуждалась в услугах целителя.

Все вокруг любят и уважают умелую целительницу, сложную фамилию которой – ди’Эльвейс крестьяне постепенно превратили в название цветка. Прозвище Эдельвейс закрепилось как наша фамилия, даже меня иначе не зовут.

Чуть дальше висит портрет моей мамы. От бабушки ей достались волосы медового цвета, а глаза от деда – карие. Она необычайно красива и изящна – это все, что я о ней помню. Куда она исчезла, и связан ли с этим мой ненавистный дар, бабушка не говорит. Замыкается, стоит только завести разговор о дочери.

Зачитавшись о полезных свойствах земляного ореха, я потеряла счет времени, но громкий стук и голоса во дворе заставили оторваться от книги. Я подошла к окну и осторожно, чтобы снаружи было незаметно, отогнула краешек занавески.

Высоченный бывший кузнец с вилами наперевес не позволял небольшой, но плотной толпе крестьян вломиться в калитку. Возглавлял сборище мстителей мельник. Отец Вилая.

Ой! Явились требовать выкуп с бабушки, потому что «бедный» мальчик столько кушал, что мост его не выдержал?

Мельник – уважаемый человек в деревне. Он посредственный маг ветра, но кажется простолюдинам чуть ли не архимагом, когда в безветрие крылья его мельницы вращаются без остановки. Еще говорят, что он способен остановить распространение лесного пожара, но мне кажется, это враки.

В толпе волновались, в ответ на враждебные действия Нила вперед выдвинули дубинки и колья. Кто-то зажег факел и угрожающе размахивал им. Мне хотелось выйти и закричать им, что Вилай преследовал меня, а стало быть, сам виноват! Но разве я могла? Стоит выйти, и толпа завопит, от страха и возмущения лишаясь последнего разума. Почувствовав агрессивное настроение бывших односельчан, Нил опустил вилы и зычным голосом принялся уговаривать разойтись и прийти позже, когда целительница будет дома. Но мельник с побелевшим от ярости лицом не сдавался.

«Целительница нам не нужна! Подавай сюда девку с дурным глазом! Хватит ей парней калечить! В мешок ведьму и утопить!»

3

– Верно говоришь, приятель! В воду ее! – поддержал мясник, размахивая острым колом. И тут же внес свежее предложение: – Или сжечь!

Я застыла, услышав такие угрозы. И раньше мои гонители требовали наказаний – запереть, высечь. А тут дошло до такого!

Нил замахнулся вилами на мясника.

– Да в своём ли ты уме, старый хрыч! Госпожа Эдельвейс столько добра тебе сделала! Сына твоего спасла, когда его зельем потравили, а ты её внучку пришёл убивать?

Толстяк попятился и замахал руками:

– Против госпожи Эдельвейс я ничего не имею, но внучка её, Марика, – сущая отрава! Того же Вилая она уж третий раз сглаживает! Чего пристала к парню, спрашивается? – он недоуменно развел руками, что вызывало у меня безумное желание метнуть в него из окошка горшок с фиалкой. – Да и моего Сэма не она ли любовным ядом опоила? Виновницу-то так и не нашли!

Ой, больно нужен кому-то этот тощий верзила! Бабушка считает, что тот отравился дешевым элем в городе.

– Не нашли, значит, плохо искали! – позади спорщиков прозвучал звонкий голос бабушки и я облегчённо вздохнула. – Что на мою Марику напраслину возводить?

Толпа раздвинулась. Я увидела бабушку, та легко соскочила с козел легкой повозки, мимоходом потрепала по длинной шее ласкавшегося к ней ящера, и накинула вожжи на ветку дерева, после чего повернулась к топтавшимся в молчании мужчинам.

– Светлого дня вам, господа! Чем обязана?

Моя бабушка – все еще красавица. Она маг средней силы, потому в девяносто выглядит лет на тридцать пять. При этом одевается сельская целительница всегда по-городскому в строгие платья темных тонов. Разумеется, не только внешность, но и лекарское искусство заставляет селян относиться к ней с особым почтением. Цвет деревенской элиты начал кланяться, стыдливо пряча колья за спиной.

Вперёд выступил отец Вилая.

– Светлого дня, госпожа Эдельвейс! Сын мой ногу повредил, а все через вашу девку. Вот общество и требует: выдайте нам вашу внучку. Надо извести заразу!

Я заскрипела зубами от ярости. Если правда про мой глаз, мельнику несдобровать уже!

– Ногу повредил, говоришь, – задумчиво проговорила бабушка, словно обо мне не было сказано ни слова. – Значит, тебе я нужна, а не моя внучка. Я знаю, что Марика и не посмотрит на вашего Вилая, значит, он сам виноват, что полез к ней.

Мельник задумчиво почесал бороду.