Дурной пример заразителен

– Мы выяснили кое-какие обстоятельства случившегося, просмотрели результаты экспертизы и поняли, что яд в мороженое мог попасть только в момент фасовки, – сообщила я, не скрывая.

– Да? – удивилась Светлана. – И что теперь?

– Вы попадаете под подозрение, – пояснил Валерка, сделав большой глоток чая и удовлетворенно причмокнув.

– Мы с Аней? – переспросила Проскурова и тут же поинтересовалась: – Вы уже знакомы с Аней Широковой?

– Да, мы с ней разговаривали. Она вне подозрений, – уверенно ответила я. – Кроме вас, в мороженое яд никто не мог подсыпать.

– Вы в этом уверены, Ирина Анатольевна? Вы наверняка бывали у нас на хладокомбинате и видели работу за конвейером, нам даже на секунду нельзя отвлечься, – сказала Проскурова, откинувшись на спинку кресла.

Светлана была очень спокойна, наши подозрения не взволновали ее. Так может себя вести или очень сдержанный человек, или же ни в чем не виновный.

– А вот в этом вы не правы, – произнесла я. – Мы сегодня еще раз были на хладокомбинате и узнали, что, оказывается, конвейер можно отключить и сделать перерыв. Так что не надо говорить, что подсыпать цианид во время работы было просто невозможно.

– А я этого и не говорила, – отозвалась Светлана. – Только непонятно, почему вы подозреваете лишь нас с Аней. Ведь в цеху во время работы конвейера мог находиться кто угодно. У нас есть технологи, мастера, которые постоянно трутся тут же рядом. В конце концов, это могли сделать и уборщицы. А почему вы не берете в расчет руководство хладокомбината? Заместители Бурлаевой постоянно отираются в цехах, наблюдая за нашей работой. Мы с Аней могли отвлечься…

– Неужели в цех во время работы имеет право зайти кто угодно? – удивилась я и тут же вспомнила разговор с Клавой, которая сегодня работает на конвейере. Она тоже намекала на то, что яд мог подсыпать и посторонний человек.

– Конечно, это же не секретный объект, – подтвердила Светлана. – Между прочим, за партией мороженого, которая предназначена была для вашей программы, следили все, кому не лень. К нам заходили даже работники из других цехов. Многим было интересно посмотреть на упаковку с логотипом вашей программы.

– Хорошо, и кто же присутствовал в цеху, когда фасовалась продукция для программы «Женское счастье»? Назовите всех, – решительно заявил Костик.

– Ой, я всех и не помню, – растерялась девушка. – Мы же с Аней там работали, а не наблюдали за вошедшими.

Я немного была разочарована разговором с Проскуровой. Неужели Светлана права? Неужели и на этот раз нам не удастся выйти на преступника? Я была готова даже проверить всех, кто находится в цеху, лишь бы только не прерывалась цепь расследования. С другого конца к раскрытию этого преступления нам не подойти.

– И вообще, мне кажется, что вы совершенно не с того начали, – проговорила девушка.

– Почему это? – насторожилась я.

– Потому что надо было сначала проверить всех врагов нашего генерального директора, конкурентов, – посоветовала Проскурова. – Надо выяснить, кому это нужно было, а потом уже искать злоумышленников среди фасовщиц. А так вы ничего не выясните. В цеху было полно народу.

– Но может быть, кто-нибудь заметил что-нибудь подозрительное, – с надеждой в голосе произнесла я.

– Ну, если вам не трудно, то вы можете опросить всех работников завода, – хмыкнула Светлана. – Но я ничего про это не знаю. Вы обратились не по адресу.

Света встала со своего места и прошла к выходу из зала, демонстративно показывая, что разговор закончен. Мои надежды рассыпались в пух и прах. А ведь Клава предупреждала, что опрашивать девушек, работающих на конвейере, совершенно бесполезно. И почему я тогда ее не послушала. Мы весь день потратили на знакомство с Широковой и Проскуровой и в конце концов опять остались ни с чем.

– Спасибо большое за разговор, Светлана, – поблагодарила я девушку за откровенность.

Как только мы вышли в коридор, я услышала за закрывшейся за нами дверью звук кнопок радиотелефона. Светлана набирала чей-то номер. Я остановилась и прижалась к металлической двери, чтобы услышать, о чем будет разговаривать с собеседником Светлана. Надеясь, что Проскурова пока еще не зашла в зал, а то я ничего не услышу.

– Да, это опять я, – проговорила Светлана за дверью, дозвонившись до собеседника. – Ну что там у тебя дальше… Кто приходил? Да я тебе потом расскажу… Ну как там у тебя? Что дальше? Катя его все-таки бросила? Нет, а почему?..

Голос стих. Девушка, по всей видимости, ушла в глубь квартиры. Неужели Светлану оставил совершенно равнодушной разговор с нами? А как взволновалась Широкова, когда мы сообщили, что подозреваем именно ее! Такое ощущение, что Светлана не восприняла наши обвинения всерьез. Или же она на самом деле ни в чем не виновата? В таком случае ей совершенно не о чем волноваться.