Дурной пример заразителен

Значит, Храпов сказал нам правду. В холодильных установках не было продукции, которая не проходит по официальным бумагам, а следовательно, у Храпова нет никаких оснований для того, чтобы устраивать пожар на складе готовой продукции. Опасения Татьяны Анатольевны насчет него были совершенно напрасны. Храпов не причастен к тем трагическим событиям, которые развернулись на предприятии.

Коллеги молча слушали мой разговор и уже догадались о его содержании.

– Храпов оправдан, – радостно вскрикнул Валера, что для меня было немного удивительно. Неужели Гурьев не понимает, что теперь мы остаемся без подозреваемого?

Хотя почему же? Ведь есть еще сын Бурлаевой. Зачем он отирался на складе в тот вечер? Зачем он вообще пришел на территорию хладокомбината в такое позднее время? Несмотря на то, что сама Татьяна Анатольевна напрочь отрицала то, что все организовал именно Валентин, я никак не хотела расставаться с мыслью, что сын Бурлаевой не случайно оказался на складе незадолго до пожара.

Валентин закрыл за мной дверь и лениво потянулся, немного обнажив поросший волосами пупок. Футболка была ему явно коротковата. Выглядел парень чуть моложе, чем на снимке, который я видела на тумбочке в доме Татьяны Анатольевны. Рыжеватый цвет волос придавал его мужественному образу какой-то юношеский задор. Высокий мускулистый молодой человек вызывал, наверное, восхищение многих девушек. У такого, должно быть, толпа поклонниц. Странно, что Валентин до сих пор не женился. Его глубокие голубые глаза игриво смотрели на меня сквозь длинные белесые ресницы, а чуть полноватые губы застыли в улыбке.

Я бы не сказала, что Валентин был удивлен моему приходу. Такое ощущение, будто он, напротив, ждал меня, хотя я, кажется, никому не говорила, кроме членов редакции «Женского счастья», что поеду на встречу с Валентином. Хотя нет, как же! Я звонила и Бурлаевой, чтобы узнать адрес Валентина. Татьяна Анатольевна опять начала меня убеждать в том, что ее сын ни в чем не виноват, но я соврала ей, что хочу от Валентина получить только подтверждение слов Храпова. Ведь Валя стал случайным свидетелем махинаций Михаила Александровича.

– А-а-а, Ирина Анатольевна, – протянул он совершенно для меня неожиданно. – Мама сказала, что вы сейчас ко мне приедете.

– Татьяна Анатольевна вас предупредила? – удивилась я.

– Конечно, а то вы могли бы меня и не застать дома, – объяснил Валентин. – Мама намекнула, что разговор будет очень серьезный. Кажется, вы занимаетесь расследованием происшествий, которые случились на хладокомбинате?

– Да, занимаюсь, – согласилась я, ступив на порог и пройдя в прихожую, которая была маленькой и неуютной.

Валентину пришлось попятиться назад. Пока я снимала туфли, он закрыл дверь на замок и предложил тапочки, которые стояли на пороге. Тапочки были женскими и, по всей видимости, предназначались для самой Бурлаевой. Уж Татьяна Анатольевна точно бывает частенько в гостях у сына.

– Проходите, проходите, – поторопил меня Валентин, заметив, что я немного растерянно застыла на пороге.

Он указал на зал, который находился слева по коридору. Я бы не сказала, что квартира сына Бурлаевой была богатой. Более-менее простенький ремонт, шелковые обои в коричневой гамме, крашеный потолок и потрепанный линолеум на полу немного удивили меня. В зале из мебели был только один диван, напротив которого помещалась аппаратура. Вот телевизор и музыкальный центр были дорогих марок и свидетельствовали о состоятельности хозяина квартиры. Плоский экран телевизора для многих до сих пор в новинку, и мне еще ни в одном доме не приходилось видеть такую дорогостоящую технику.

По сравнению с роскошной квартирой самой Бурлаевой жилище ее сына показалось мне слишком бедным. Но это только по сравнению с хоромами самой Татьяны Анатольевны. На самом же деле двухкомнатная квартира Валентина вполне соответствовала моим представлениям о жилье современной молодежи. Но все-таки при такой состоятельной матери парень мог бы обставить квартиру и получше.

Я присела на разложенный диван, который был прикрыт меховым покрывалом, а Валентин опустился прямо на музыкальный центр, усевшись напротив меня. Аппаратура выдержала вес парня, чему я удивилась – сын Бурлаевой был крупным мальчиком.

– Так в чем, собственно, дело? – поинтересовался Валентин, перейдя тут же на серьезный деловой тон. – Что вас интересует? О чем вы хотели поговорить?

– О хладокомбинате, – сообщила я, стараясь смотреть прямо в глаза парню.

Валентин же не сводил с меня глаз, от чего мне было немного неловко. Парень вел себя излишне уверенно. Может быть, намекнуть ему на то, что я и его тоже подозреваю в случившемся на комбинате? Все-таки он был на предприятии в тот вечер, когда произошел пожар. Нет, пожалуй, об этом я пока умолчу, решила я. Может быть, обойдемся и без банальных обвинений. Надо действовать умнее. Как бы сделать так, чтобы Валентин и не подумал о том, что я его подозреваю, но в то же время рассказал мне все, что меня интересует?