Дурные дороги

Я ведь не могла полностью расслабиться. Всегда на нервах, всегда напряжена. Удовольствие от всего ― от еды, прогулок, объятий, поцелуев, ― могло быть больше, если бы не… если бы я так не выносила самой себе мозг. Мое существование сейчас ― это не жизнь. Я сидела на бомбе, которая вот-вот взорвется. Я дошла до предела.

Я больше не могла скрывать. Это нечестно. По отношению к Руслану и к себе самой. Это не жизнь, а фальшивка. И нечего ждать подходящего момента. Я должна показать ему то место. Место, где впервые услышала его голос.

Глава 10

Прошло две недели, вот-вот должны были вернуться родители Руслана. Мы собрали вещи и переехали к его бабушке, в Днице.

Бабушка Руслана оказалась самой милой в мире. Она не сказала ни слова против, когда мы заявились к ней и Руслан сообщил, что я поживу с ними какое-то время. Ее радость была искренней. Она призналась, что всегда мечтала о внучке. Я чуть не расплакалась, ведь у меня никогда не было бабушки. На завтрак мы ели землянику в молоке и оладьи, пышные и мягкие, будто облака. Ничего вкуснее я в жизни не пробовала.

Жить так было здорово, но вскоре я окончательно поняла, что вот он ― тот самый день. Я стояла у разбитого окна на чердаке в доме бабушки Руслана, погруженная в свои мысли и одиночество. I believe in miracles. I believe in a better world for me and you. [6]«Ramones» в наушниках пели о том, что где-то для нас с Русланом есть лучший мир. Пора. Дальше скрываться не имеет смысла. На душе было грязно и мерзко. Меня все сильнее тошнило от себя самой. Я решилась. Вечером мы с Русланом снова попытались догнать закат на мотоцикле. Только на этот раз я говорила, куда нам ехать.

– Останови! Останови, нам сюда, ― крикнула я, заметив впереди знакомый тоннель.

Я действительно набралась смелости покончить со всем сегодня. Все равно правда рано или поздно вылезет наружу, такие вещи невозможно похоронить. Я могла только отсрочить свою казнь, но не избежать ее. Мы слезли с мотоцикла. Руслан осмотрел тоннель.

– И зачем мы сюда приехали?

– Сейчас узнаешь, ― ответила я и не узнала свой голос ― безжизненный и бесцветный.

Я огляделась. Все напоминало о том дне. Я чувствовала здесь свой застывший страх, видела себя, ныряющую в воду, слышала лай собак и топот бонов. Их ненависть и желание убить незримо въелись в стены. Память и чувства застыли вместе с запахом хвои, плесени и мазута. Вокруг не было ни души. Идеальное место для преступления.

– Так что ты хотела мне показать? ― спросил Руслан.

Ручей… Такой родной, любимый. Он всегда принадлежал нам с Тотошкой, дико приводить сюда кого-то еще, даже Руслана. Это место ― только наше. Но выбора не было.

– Сейчас…

Руслан смотрел на меня. Человек, который любит меня и который жаждет моей смерти. Как это возможно? Два чувства разом? Любовь и ненависть? Желание любить вечно и убить сию секунду? Возможно, если еще не знать всей правды.

– Что ты делаешь? Вспоминаешь, где спрятала сокровища? ― раздался бодрый голос сзади.

Руслан не видел во мне перемен. Не знал, что сейчас будет.

– Мне нужно кое в чем тебе признаться, ― сказала я, оборачиваясь.

На его лице появилась растерянная улыбка.

– И в чем же? Почему именно здесь?

Он казался безмятежным, даже мой тон не насторожил его. Мы оба слишком увлеклись игрой в семью, тяжело было вырывать себя оттуда и возвращаться в реальность, очень тяжело. Разум, сердце ― все сопротивлялось, кричало: «Не делай этого!»

– Это место… После одного случая очень запомнилось.

Сказав это, я вдохнула запах леса. Закрыла глаза, вслушалась в скрип могучих стволов. Щелкнула линия электропередач ― скоро пойдет «собака».

– У тебя морщинка на лбу, ― сказал Руслан, подойдя ко мне. ― Я заметил, она у тебя всегда появляется, когда тебя что-то тревожит. Расскажи мне, не держи в себе. В этом месте… с тобой что-то случилось? Что-то плохое?

Я вскинулась. Его глаза словно говорили: «Доверься мне, я все пойму». Ох, знал бы ты правду, Руслан… Ты бы не смотрел на меня так.

Он был так близко. Я открыла рот… И не издала ни звука. В горле встал ком страха; я с трудом проглотила его. Ну все. Пора. И тут ноги перестали меня держать, будто растворились кости и мышцы, осталась лишь оболочка из кожи, набитая ватой. Я отошла от Руслана на несколько шагов. Стоя к нему спиной, посмотрела на лес.

– Тебе тяжело говорить? ― мягко спросил он. ― Ты не должна, если не хочешь. Может быть, еще не время?

– Нет. Я должна. Только лучше я покажу.

В голову Руслана просто не приходила мысль, что его любимая и убийца его брата ― один и тот же человек. Что он почувствует, узнав? Думаю, удивление. Потом ― обиду. Обиду на то, как, черт возьми, несправедлив этот гнилой мир. А потом придет гнев.