Душа архонта

— Я не заставляю, я прошу. Твоя добрая воля мне многое объяснит, — сдержав свои эмоции, спокойно сказал Ханлейт.

— Что ты хочешь увидеть? Сделать? Я не пожалею? — задавала Лиандра бесполезные вопросы один за другим, но Хан не вступал в переговоры.

— Я ничего не буду обещать.

Смирившись, Лиандра приняла неизбежное:

— Хорошо, но не смей меня бить.

— Бить? Зачем? Я не получаю удовольствия от насилия.

«Да тебя вообще ничто не радует!» — зло подумала девушка, оборачиваясь к Хану спиной и снимая тунику через голову. Он не трогал, только смотрел. Раны давно перестали беспокоить Лиандру, зажил даже порез от меча Хана, оставив на плече некрасивый бордовый рубец. Следов от побоев в Готе она не видела, но чувствовала неровности кожи под пальцами. Наверное, спина выглядела ужасно…

— Убери волосы, — скомандовал Хан, — тебя пытали плетью-семихвосткой, полагаю, что кожаной, а не пеньковой — она уродует сильнее. Как давно это было?

— Около двух недель назад. Или больше, у меня все перепуталось. Не знаю, чем меня били! Я плохо разбираюсь в зверствах, в отличие от некоторых!

— И после пыток тебя бросили в яму? На спине живого места нет, одни шрамы. Я бы умер от голода, холода и инфекции. Никто бы не выжил.

— Я не призрак.

— Вижу. Призраки не язвят, и с твоей памятью полный порядок, если ты меня цитируешь.

— Я не помню себя до Готы.

— Ты впервые очнулась в городе?

— Нет… — Лиандра не сразу решилась, но все же шепнула — на Проклятой дороге…

Ханлейт не стал переспрашивать и приходить в ужас, словно и не удивился.

— Как ты выбралась из ямы?

— Мне помогли. Один дварф, — неохотно ответила девушка.

— Какой загадочный акт милосердия для этой расы! А теперь говори, за что пытали.

— Твой допрос напоминает казематы: осталось привязать меня за руки, чтобы не вырвалась, и ударить сзади. Можно мечом, если не носишь с собой плетей. И я сразу все скажу.

Хан замолчал. Лиандра стояла, прижимая к груди одежду и разглядывая полки знахарки. Она начала вздрагивать от холода — хижина не успела как следует прогреться.

— В тебе говорит обида, верно? Увидев тебя впервые, я решил, что ты зарабатываешь на дорогах. Своим телом, естественно, но и убивать не гнушаешься. Скромно опущенные глаза, нерешительные движения… Старая, как мир, уловка — заманить невинным видом странника и заколоть его за горсть монет. Когда ты бросила в нелюдя нож, я чуть не пришил тебя на месте. Я опасался за жизнь Герванта и был против твоего присутствия в отряде. Я внимательно следил за тобой, и был готов к любым неожиданностям: видел, как твоя грудь приподнимается от вдоха, а губы приоткрываются в желании произнести слова, но молчат. Я гадал, в чем причина такого поведения и злился. Но сейчас я понял, что все дело в зверином упрямстве и неуступчивости! Если я последую твоему «совету» и применю силу, то ничего не добьюсь — ты жизнь отдашь, но рта не раскроешь.

Так вот почему Ханлейт раньше смотрел на нее с таким презрением! Однако, даже изменив свое мнение о девушке, проще в общении он не стал.

— Я собой не зарабатываю…

— Я это спрашивал? За что тебя изувечили?

— За символ. Ты сам его носишь: змея и меч венчает крону древа на твоей спине. Я вырезала знак на доске объявлений на площади Готы. Не знаю, зачем! Я не ведала, что творю. Я поступила очень плохо?

— Плохо? Ты поступила безрассудно.

— Что это за символ, Хан? Он принадлежит архонтам — воинам демонов? Так кричали в крепости…

— Символ змеи и меча — герб северного Эймара. А архонты никогда не служили демонам, что за дикая мысль! — воскликнул Ханлейт и положил руку ей на плечо.

Лиандру передернуло от неожиданности.

— Я настолько тебе неприятен?

«Да!» — чуть не сказала Лиандра вслух и забыла, что хотела спросить об архонтах, настолько ее смутило прикосновение эльфа.

— Мне холодно.

— Потерпи.

Подойдя вплотную, Хан провел ладонями по спине девушки. Его теплые руки то задерживались, то скользили дальше, будто прислушивались к чему-то. Ощущение оказалось очень приятным, жаль, что недолгим…

— На мне заживает быстрее, чем на других людях? Так сказал… один эльф, — на всякий случай, девушка не стала называть имени Киндара.

— Следы побоев бесследно пропадут через несколько дней. Тебя трудно убить, Лиандра.

— Почему?

— Одевайся, я больше не буду тебя мучить.

Лиандра торопливо натянула одежду и обернулась, опасаясь, что Хан уйдет и опять ничего не расскажет.

— Во мне есть еще что-то необычное?

Ханлейт не успел ответить — дверь кладовки содрогнулась от удара снаружи.

— Почему вы заперлись?! Лиа, открой! — послышался возмущенный голос Лето.

Хан промолчал, Лиандра тоже не издала ни звука. Аквилеец, уверившись в своих самых худших подозрениях, толкнул дверь плечом. Крючок подпрыгнул, но не поддался. Лето продолжил в том же духе, намереваясь вынести ветхую преграду вместе с затвором.