Душа чащобы

Несколько часов мать в отчаянии бродила по дремучей чащобе, кусая губы и изредка подавая голос, в надежде услышать ответ. И в какой-то момент до ее слуха донесся приглушенный голос.

– Мы с ним были здесь много раз…

Двинувшись на эти тихие звуки, как на спасительный огонек, мать через минуту вышла к непроницаемой преграде из еловых ветвей. Плотно стоявшие деревья не сразу позволили женщине проложить путь дальше: иглы впивались в ее кожу, раздирали одежду и даже отведенные в сторону они сразу же норовили напоследок ударить по спине или боку.

– Он учил меня, что нельзя по пустякам тревожить лес…

Наконец глазам матери предстала маленькая скрытая поляна, где возле старого дуба стояла Агата, ведшая беседу сама с собой.

– Отец никогда мне не врал…

Девочка, задрав голову, не шевелилась и лишь вглядывалась в черноту дупла, будто именно там сидел ее незримый собеседник, с которым она так неосторожно делилась своими мыслями.

– Агата! – приглушенно позвала мать.

Дочь даже не вздрогнула и не повернулась, словно не услышала. Как это было в тот раз.

– Агата! Что ты здесь делаешь? С кем ты говоришь?

Ступив на поляну, мать бросилась к девочке, но, не добежав пару шагов, неожиданно столбом замерла. Агата не реагировала на нее, а все продолжала что-то говорить себе под нос, не моргая.

– Что с тобой? – С внутренним содроганием мать коснулась плеча дочери и развернула ее к себе.

На побелевшем лице блестели два бездонных колодца глаз, в которых не было ни страха, ни радости. Словно девочка находилась в трансе, и лишь после того, как мать ее хорошенько встряхнула пару раз, Агата моргнула и уставилась на женщину уже нормальным взглядом.

– Зачем ты от меня убежала?

– Я… Я не убегала. Я просто заблудилась и искала тебя, – попыталась оправдаться дочь.

– Ты не искала! Ты стояла тут, на этой проклятой поляне, и разговаривала с деревом, как дурочка! – взъярилась мать, пальцами больно впиваясь в плечи Агаты.

– Я не дурочка, – чуть не заплакав, сказал девочка. – Я говорила с душой леса. Она живет в этом дереве!

– Опять ты со своими глупостями!

– И вовсе не глупости! Я видела, как в дупле мерцали ее глаза. Они были зелеными, как малахит.

Мать на миг опешила от услышанного, но сразу же взяла себя в руки.

– Это ведь твой дурной отец тогда еще наплел тебе каких-то баек, да? И ты поверила его словам, а теперь тебе в любом дереве что-то мерещится?

С каждым словом женщина заводилась все больше и больше, как и всегда, когда речь заходила о ее бывшем муже.

– Ты так и не забыла о своем дрянном отце! Сбежала от меня сюда, на это ваше памятное место, так еще и вспоминала, как вам якобы было хорошо! Я все слышала! Ты говорила о нем!

Агата с ужасом вглядывалась в исказившееся от гнева лицо матери. Та с таким остервенением трясла дочь, что у девочки лишь безвольно моталась голова, как у куклы.

– Я пыталась доказать тебе, что мы можем быть счастливы вдвоем, без этого изменщика! Я так старалась! Я хотела быть для тебя идеальной матерью, из кожи вон лезла! А ты все это время думала только о своем отце, только и надеялась убежать в лес, чтобы сюда прийти?! Отвечай мне, поганка!

Неожиданно женщина хлестко ударила ладонью по щеке напуганную девочку, которая совершенно не понимала, из-за чего так разозлилась ее милая мама. Боль опалила кожу, из глаз брызнули слезы.

– Н-нет! Мамочка! Пожалуйста, не бей меня!

Будто устыдившись на миг, женщина отпустила Агату. Но все еще продолжала смотреть на нее с такой лютой ненавистью, которой никогда раньше девочка не замечала в своей матери.

– Я так и знала, что ты будешь на него похожа, когда подрастешь! Такая же рохля, глупая мечтательница, которая живет в каком-то своем выдуманном мире! Неблагодарная дрянь!

Развернувшись, женщина двинулась прочь с поляны. Тихо поскуливая от обиды и прижав ладонь к своей покрасневшей щеке, Агата медленно побрела следом.

С того самого дня дела в их небольшой семье становились лишь хуже. Весь дом был насквозь пропитан ядом взаимных обид, сожалений и злости. Мать строго-настрого запретила Агате убегать в лес, тем более наведываться к тому самому дереву. Теперь не было ни походов за грибами и ягодами, ни совместных прогулок. Темная громада леса отныне стала закрытой территорией, и девочка могла лишь с тоской вглядываться в частокол деревьев за околицей, стоя возле запертой калитки.

Но мать не могла смириться с горечью, поселившейся в ее груди. Сами мысли о том, что ее дочь все еще думала об ушедшем отце, помнила о нем только хорошее и действительно во многом стала походить на него, терзали женщину днями и ночами. И все чаще в облике своего любимого ребенка мать видела черты ненавистного ей человека, который ее предал.

Первое время она много работала, совсем отдались от дочки, пропадала за пределами дома целыми сутками. Но после, отчаявшись и доведя себя до нервного истощения, впервые нашла утешение в вине. Агата даже сперва обрадовалась, заметив перемену в характере матери. Теперь, выпив один бокал вечером, женщина приходила в доброе расположение духа, смеялась и шутила, даже чаще стала целовать свою дочь.