Душа человека. Революция надежды (сборник)

Пожалуй, наиважнейшим фактором среди тех, что составляют основу реальной возможности изменений, является тот, которому не было уделено должного внимания в ходе общей дискуссии. Я имею в виду силу идей. Наверное, надо указать на различие между идеями и идеологиями. Идеологии – это идеи, сформулированные на потребу публике, удовлетворяющие потребность каждого человека облегчить угрызения совести верой в то, что он действует ради чего-то, по-видимому, благого и желательного. Идеология – это готовые «мысли-товары», распространяемые прессой, ораторами, идеологами для того, чтобы манипулировать массами людей, во имя целей, ничего общего с идеологией не имеющих, а часто и прямо противоположных ей. Такие идеологии иногда создаются ad hoc, например, когда популяризируют войну, описывая ее как войну за свободу, или когда религиозные идеологии используются для рационализации сложившегося политического положения, хотя они могут оказаться диаметрально противоположными подлинно религиозным идеям, во имя которых идеологии проповедуются. По самой своей природе идеология не призывает ни к активной мысли, ни к активным чувствам. Она похожа на пилюлю, которая и возбуждает и усыпляет. Гитлер это прекрасно понимал, когда отмечал в книге «Mein Kampf», что лучшее время для массового митинга – это вечер, когда люди устали и наиболее восприимчивы к воздействию со стороны. Идея, напротив, отсылает к тому, что реально. Она открывает глаза. Она пробуждает людей от спячки. Она требует от них активно думать и чувствовать и видеть нечто такое, чего они раньше не замечали. Идея обладает силой пробуждать тех, кто подвергается ее воздействию, поскольку она взывает к человеческому разуму и всем тем способностям, которые я описал в предыдущей главе как «очеловеченные переживания». Если идея затрагивает людей, она становится одним из мощнейших видов оружия, поскольку порождает энтузиазм, самоотверженность, увеличивает и направляет человеческую энергию. Немаловажно и то, что идея не бывает расплывчатой и чересчур обобщенной; она специфична, информативна и соответствует нуждам человека. Сила идей еще больше возрастает, когда у защитников status quo идей нет, а нынешнее положение вещей представляет собой именно такой случай. В силу природы нашей бюрократии и поддерживаемого нами вида организации самое большее, чего мы способны добиться, – это бюрократически понятой эффективности, а вовсе не идей. Если сравнить наше положение с тем, что было в середине XIX века, нельзя не отметить того, что романтики и реакционеры XIX века были полны идей, часто глубоких и привлекательных, хотя, возможно, использовали их для осуществления целей, направленных отнюдь не на то, что обещают идеи. Однако сегодня отсутствуют идеи, способные помочь защитникам status quo. Последние повторяют старые лозунги о свободном предпринимательстве, об индивидуальной ответственности, о законе и порядке, о чести страны и пр., причем часть лозунгов полностью противоречит действительности, на которую они ссылаются, а часть – всего лишь расплывчатые идеологии. Заслуживает внимания тот факт, что сегодня новые идеи можно найти почти исключительно среди людей, выступающих за базисные изменения существующего положения: среди ученых, художников, дальновидных бизнесменов и политиков. Те, кто стремится к новой ориентации, имеют серьезный шанс, состоящий в том, что у них есть идеи, тогда как их оппоненты опутаны идеологиями, способными успокаивать людей, но бессильными стимулировать их или придать им дополнительную энергию.

А как со средствами массовой информации? Будут ли они препятствовать распространению новых идей? Было бы чрезмерным упрощением заявить, что, раз средства массовой информации поддерживают существующие учреждения, они будут блокировать распространение идей, поддерживающих радикальные изменения. Хотя средства массовой информации входят в систему существующих учреждений, им тоже нужны постоянные клиенты, значит, подобно тому как прессе надо печатать новости, им необходимо публиковать привлекательные для людей идеи, ибо им тоже приходится сталкиваться с конкуренцией со стороны новых источников информации и идей. Те, кто верит, что средства массовой информации полностью препятствуют распространению новых идей, мыслят слишком доктринерски и абстрактно и не берут в расчет тонкостей, присущих бизнесу в области радио, телевидения и прессы в стране, подобной Соединенным Штатам. То, что, пожалуй, было бы верно для страны, где средства массовой информации полностью контролируются государством, нельзя в той же степени относить к средствам массовой информации, вынужденным продавать свою продукцию.