Душа и тело

— Мы будет любить друг друга, — тихо сказал он. — Я хочу тебя. Клер. Я уже давно никого так не хотел.

Она беспомощно покачала головой. Песня кончилась, и Клер попыталась высвободиться. Но руки Джоэла еще крепче сжали ее талию.

— Еще один танец.

— Нет!

Он посмотрел на нее, Клер покраснела, но не отвела взгляда. Он почувствовал, как напряглось ее хрупкое тело. Очень нежно он обнял ее за плечи, глядя ей в глаза, пока она с глубоким вздохом не положила голову ему на плечо. Закрыв глаза, он благодарно поцеловал ее волосы. Заиграла музыка.

У Клер появилось ощущение, будто ее бросили в штормовое море. Она крепче ухватилась за шею Джоэла как за надежный балласт.

Ее пальцы осторожно гладили его густые волосы у шеи. Ему это нравилось. Глухие удары его сердца неожиданно отдались в ее, и она почувствовала прилив такого удовольствия, к которому была совершенно не готова.

Вокруг все выглядело нереальным. Она никогда не пила, и, возможно, два бокала вина подействовали на нее так, что ей казалось, будто танцует кто-то другой, а не она, и с удовольствием ощущает, как два тела соблазняют друг друга. Ее грудь касалась его груди, подставляя свою мягкость его упругости. Бедра флиртовали с бедрами, живот с животом. Ритм был медленным, а ритуал древним. Мужчина давал почувствовать себя, свой запах, разницу между ее и его телом. Женщина касалась его, отходила и снова касалась, с каждым разом все ближе.

Ее груди вдруг заныли, будто они наполнились и увеличились, а сама она стала меньше. Как это могло произойти? Ведь это был всего лишь танец, подумала Клер. И все же желание прокралось в ее тело медленно скользящей змеей. Она чувствовала его рубашку и представляла себе его тело. Она ощущала на своей спине нежные прикосновения его пальцев.

Глупость. Очарование. Сумасшествие. Ее мама часто говорила, что Клер могла бы вязать во время землетрясения и не пропустить ни одной петли. Ничто не могло вывести Клер… кроме замкнутого пространства. Она была достаточно умной и опытной, чтобы не навлекать на себя беду. Но ее тело своими движениями само провоцировало неприятности. Она почувствовала, как его желание возросло, и ей самой захотелось его, и никого другого. Никого из той дюжины мужчин, с которыми она встречалась после развода. Только его. Сейчас. Музыка скоро кончится, и она вернется к Ральфу. Это милый, безопасный ресторан, и нет греха в том, что она потанцевала. Она чувствовала себя согретой, женственной, возбужденной, маленькой и чуточку сумасшедшей. В ней все еще присутствовало самообладание, как и удивление. Почему она так хотела этого незнакомца? Он прильнул губами к ее лбу.

— Доктор, — пробормотал он, — вы открыли в себе огонь?

— Гмм…

— Вам надо малость отойти, или мы тут прямо на полу…

Она улыбнулась в ответ. Он покачал головой.

— Вы нарываетесь на неприятности, — несколько лениво проговорил он.

— Вовсе нет, — уверила она его. Она никогда не хотела неприятностей, потому что в эмоциональном плане она уже и так сильно пострадала. Но она недооценила этого человека, его удивленная улыбка исчезла, и она ничего не успела сообразить своим заторможенным умом, как он приник к ее рту губами.

Ее голова отклонилась назад от силы его поцелуя. Желание, мягкое, как шелк, стало грубым. Откровенным. Еще крепче обхватив ее бедра, он грубо притянул ее к себе.

Исчезла музыка, исчез мягкий свет, исчезли и танцующие пары. Его губы впились в ее. Сердце Клер бешено колотилось. Игра закончилась. В нем заговорил мужчина.

Когда он наконец поднял голову, выражение лица его было твердым, как гранит, глаза сверкали синими алмазами от переполнявшего их желания. И ему было наплевать, даже если бы весь мир видел это.

Когда закончилась песня? Певицы нигде не было видно, танцующие уже уселись за столы. Клер вдруг вырвалась и бездумно направилась к двери.

Пока она быстро пробиралась между столиками и одетыми в черное официантами с дымящимися подносами, ее единственной мыслью было — сбежать. Ральф поднял голову от пустой тарелки, когда она подошла, и расплылся в улыбке.

— Ты не представляешь, как я шикарно поел. Могу поклясться, мне принесли блюд семь, я ничего подобного не видел. Я просил официантов подождать, пока ты подойдешь, но они все подавали и подавали…

Все нормально, а у нее истерика.

— Ральф, у меня ужасно болит голова, — тихо сказала она. — Мне бы не хотелось тебе портить вечер, но не отвезешь ли ты меня домой?

— Конечно, дорогая. Но, ради Бога, в чем дело? У тебя никогда не болит голова.

Он хороший, но такой медлительный. Официант отказывался брать деньги, объясняя, что за обед заплатил владелец ресторана, но Ральф все настаивал. Взяв пальто и сумочку, Клер посмотрела вокруг.

Джоэла нигде не было видно, он исчез.

Клер все еще с трудом дышала, когда они выходили, а еще предстояло спускаться на этом жутком лифте. Какой чудесный парень Ральф! Он согласился спуститься по лестнице, считая это хорошей разминкой для ног, и ни разу не прокомментировал ее странное поведение.