Душа любви открыта

Вообще-то с точки зрения риторики, риторическое любовное высказывание, в том числе в сегодняшнем стихотворении, лирике имеет стойкие жанровые признаки и постулаты. И опять же с точки зрения поэтической техники, стихи Галины Талановой никак нельзя назвать однотипными. Ей знакомо многое в выбранном жанре. Находятся строчки, которые внимательного читателя по ассоциации отсылают и к японским хокку, и танку, и, вообще, к старой, и даже древней поэзии с её изяществом и лаконичностью, словесной игрой, недосказанностью, «овеществлённой» в пейзажных зарисовках.

Если же быть кратким, то о поэзии Галины Талановой можно сказать абсолютно честно – она пропитана токами чистого сердца и – не удержусь пусть и от выспренных сравнений – подобна хрустальному ручейку, проливающемуся и текущему где-то на бескрайних наших российских равнинах. Её убеждающая сосредоточенность на самом главном проявлении человечности – любви, одинокой, неразделённой, то плачущей, то возносящейся к небесам, любви женского сердца – это те страницы в поэтическом царствии, которые никто и никогда не устанет читать. Надо только с таким же открытым сердцем принимать сказанное теми избранными, которым ниспослано навевать человечеству сон золотой о том прекраснейшем, что есть в мире.

У Галины Талановой явно своё, может быть и скромное, место в поэзии. Но это место в самом почётном ряду, среди тех, кто «в наш век бездумной суеты писать умели» и «убереглись от искушений и в тайне вырастили стих».

Александр Асеевский

I

* * *

...Светит табло на Сбербанке: «+8».

Ветер нахальный проник под пальто.

Капли дождя ударяются оземь.

В небе звезда – так... песчинка, ничто.

Ты же – пылинка, что так одинока.

Ветер подует – куда-то летишь,

Не понимая, откуда тревога, –

В слабом испуге, что жизнь просвистишь.

...Бродишь в толпе

С чувством странной потери:

Годы – меж пальцев,

А всё – суета.

Стали похожи на осень апрели,

Хоть и прибавилась дня долгота.

...Сладость сиротства.

Свеченье рекламы.

Стёртые лица,

А хочется встреч...

Привкус банальной, как хлеб, мелодрамы.

Возраста груз, что не валится с плеч.

* * *

...Обрывки грустного письма,

Увы, не сделают погоды.

Стихи, где чувствует зима

Себя опять хозяйкой года.

Стерильный мир.

И белый снег,

И белый лист,

Чтоб всё сначала...

Морозом выжженный побег

Любви, что цвет мне обещала...

Бояться свой разрушить мир

И суетой, и детским визгом...

Тетрадь, затёртая до дыр, –

Всё для неё чревато риском.

* * *

Это было начало пути для клубка,

Что покатится резво, погнав за собою...

Я бежала за ним, задыхаясь слегка,

Чтобы стать для тебя,

Как ни странно, судьбою.

Машинально скользя по дорожкам из фраз,

Что накатаны были,

Не думала вовсе,

Что своих от твоих я не прятала глаз,

Взгляда чувствуя острые-острые гвозди.

И мотался на тоненькой шейке тюльпан –

Знак отличья в людской мешанине перрона.

И глядела на поезд сквозь влажный туман

И на то, КАК смотрел на меня из вагона.

Это после в горячке металась рука,

А тогда помахала, твой свет отгоняя.

Потонуло прощанье в стенаньях гудка,

Всю непрочность мгновенья дымком оттеняя.

* * *

Ничего не стоит объяснять.

Втихомолку по тебе скучаю.

Я тебя отчаялась понять.

Смену настроений отмечаю.

Осторожно смотришь из окна.

Смутно вижу силуэт за шторой.

Наблюдаешь: всё ли я одна,

Не решаясь стать моей опорой.

Помашу – в испуге отшагнёшь

И в углу, как заяц, затаишься.

И в судьбу беспечно не возьмёшь,

И не видеть вовсе – не решишься

* * *

Тебя мне не поймать:

Как ящерица, вёрткий,

В расщелину скользнул,

В руках оставив хвост.

По возрасту ль играть в дурацкие горелки?

Да ты бы сам себе ответил на вопрос,

Зачем – всё по тебе! – я плакала ночами,

Когда луна лила на лоб спокойный свет?

...И остаётся мне

Опять пожать плечами,

Внушая вновь себе: всё суета сует...

* * *

Всё сначала начать, с пустяка:

Очарованно бредить свиданьем

И на зов, как на свет маяка,

Прилететь с обновлённым дыханьем.

Снявшись с якоря, к прошлому плыть,

Не отчаяться, справиться с дрейфом.

И по старым счетам заплатить,

Не знакомясь ни с шифром, ни с сейфом.

Словно в детстве, о тайне забыть:

Раструбить всему миру о кладе,

Том, что в сердце пришлось сохранить

И любви и приличия ради.

* * *

…Не свечу накрыли склянкой –

Угасает прыть под зиму.

Пахнет в доме валерьянкой.

Жизнь по рельсам катит мимо –

Мимо станции,

Где встреча,

Что могла бы стать судьбою.

...И втянула шею в плечи –

Остаюсь сама собою.

Растяну в улыбке губы,

Словно лемеха гармошки...

...Бабий век идёт на убыль

По наезженной дорожке.

* * *

Кручусь, как белка в колесе,

Иллюзией движенья тешусь.

Ну не выходит быть, как все:

О взгляды пристальные режусь.

И локоть, что толкает в бок,

Потом на сердце ночью давит.

И разговор, что не глубок,

Осадок муторный оставит.

И юность тянет, как магнит,

Воспоминанием о море:

Сквозь кипарисы и самшит

Бредешь в пьянящем коридоре,

Присядешь — и всегда тетрадь

Лежит уютно на коленях

И можно пряжу строк мотать

К седьмому небу на ступенях.

Когда еще так молода,

Что море жизни — по колено,

То рыбку ловишь без труда,

Себе еще не зная цену, —

Иль жаждешь чуда каждый день,

А не считаешь ты потери —

И пятипалую сирень

Жуешь блаженно, в сказки веря...

* * *