Душа на осколки

— Крон, — Альма ответила ему так же, а потом они дружно рассмеялись.

— Ты ведь помнишь о Празднике? — привлекая к себе внимание, Крон взял ее пальчики в свои руки. Взгляд парня вновь был серьезным.

— Да, конечно помню.

— Не забудь, это важно…

Альма кивнула, опустив взгляд. Она понимала, что за важность имеет в виду Крон. Но сил начать разговор так в себе и не нашла.

— Холодно, езжай, — Альма высвободила руку, улыбнулась парню чуть виновато.

Крон кивнул, а потом оглянулся. Будто воришка, собирающийся стащить яблоко с витрины. В общем-то, мотивы его были очень похожи.

Выпад парня в темноте был практически неразличим, а почувствовав, как мягкие губы прижались к ее, Альма еле сдержала вскрик.

— Прости, — Крон оторвался так же резко. — Спокойной ночи, Альма, — еще один поклон, и, не оглядываясь, парень помчал обратно к экипажу. Специально выпросил его у отца, чтоб иметь возможность проводить Альму до самого дома. Она, кажется, оценила.

Дождавшись, когда экипаж скроется за поворотом, Альма вошла в дом. На губах все так же играла задумчивая улыбка. А может…? Ведь он действительно влюблен в нее. Влюблен настолько, что ей иногда кажется, этого чувства хватит на двоих, возможно, она даже когда-то сможет ответить тем же…

— Ты опоздала, Альма, — из раздумий девушку выдернул холодный голос опекуна. Он стоял на лестнице, преграждая собой путь. Обойти его не удалось бы, да и, судя по взгляду, он не дал бы.

— Простите, мой лорд. Я думала, что вернулась вовремя, — она действительно всегда тщательно следила за этим. Слишком важно было иметь возможность делать подобные вылазки.

— Я запрещаю выходить тебе из дому ближайший месяц, Альма.

— Мой лорд? — Альма застыла, ступив на первую ступеньку.

— Ты опоздала, не сдержала слово. Я запрещаю выходить. Что непонятно?

— Я опоздала на пять минут, мой лорд, — опешив, девушка даже не могла до конца понять, что происходит. — Простите, такое больше не…

— Я предупреждал, и да, такое не повторится, потому что больше этот… он, к тебе не подойдет.

Все, на что хватило Альмы, это сделать шаг обратно, с лестницы.

Никогда она не видела Ринара таким. Злым, напряженным, угрожающим. Ни после их поцелуя, ни после ярмарки. А сейчас… Меньше всего он походил на себя. Вечно меланхоличного, безразличного. В нем клокотала ярость. Не понятна была лишь причина.

— Что-то случилось, ваша светлость? — совершенно растерявшись, Альма не находила даже что сказать.

— А ты считаешь, что ничего не случилось? — он снова сверкнул глазами, делая шаг вниз по лестнице.

— Я не знаю… Возможно, если вы мне объясните, я смогу…

— Я не позволю превратить свой дом в комнату свиданий, — мужчина сделалеще один шаг вниз, Альма же невольно сжалась под слишком уж пристальным взглядом.

Неужели, задумывая все это, она хотела именно такой реакции? Нет, она не желала его злости, а получилось… Он был по-настоящему зол.

— О чем вы, мой лорд?

Прежде, чем ответить, Ринар усмехнулся. Такой ангел сейчас стоял перед ним. Чистый, сотканный из света, наивный и безгрешный. Вот только стоило вспомнить, как этот ангел ловил губами поцелуи на крыльце, хотелось свергнуть его на землю, чтоб иметь возможность убедиться: чистота — лишь показушна.

— Неужели ты так хочешь стать главной героиней городских сплетен? Или ты уже ею стала?

— Я ничего не…

Он продолжал наступать, а она пятиться.

— Думаешь, это достойное юной леди поведение, Альма? Думаешь, леди позволяют себе целоваться бог весть с кем на глазах у честного народа…

— Я не… — слушать ее явно не собирались. Ринар сверлил девушку злым взглядом, приближаясь шаг за шагом.

— Ты не что? Я запрещаю тебе встречаться с ним. Запрещаю выходить за эту дверь без моего разрешения, — мужчина указал куда-то за спину растерянной Альмы. — А если вздумаешь ослушаться…

— Что? — но, как оказалось, с растерянностью легко справиться, достаточно разозлиться. Ведь злиться умел не только он. Но в отличие от Ринара, у Альмы были на то причины. — Что вы сделаете, мой лорд? Выгоните? Так я сама уйду!

В девушке взыграла гордость. Она прекрасно осознавала свою зависимость от стоящего напротив мужчины, но не могла позволить помыкать собой лишь потому, что он превосходит ее статусом и состоянием.

— Альма, — обычно такой мягкий голос спустился практически до рыка, он выдохнул ее имя, стиснув зубы.

— Не смейте унижать меня, ваша светлость… — девушка вздернула подбородок, заглядывая в серые глаза уже без тени опасения.

— Я не собираюсь унижать тебя, ты сама ведешь себя, как…

— Кто? — нет. Это определенно не то, к чему она стремилась. Если ревность выглядит так, если ревнуя, он становится таким, Альма готова была забыть о собственном плане навсегда.

Ринар долго хранил молчание, прожигая в ней дыры глазами. Может, ждал, что она первой отведет взгляд, может, что сама ответит на свой же вопрос, но она выдержала.

— Я запрещаю, Альма.

— Почему?

— Я твой опекун! И я ответственен за тебя!

— Опекун? Да вы ничего обо мне не знаете! Опекун! Не смешите… — Альма больше не отступала. Зло дернув за тесемки плаща, она сбросила накидку, скомкала ее в руках.