Душа ночи

И тут я разозлился. Мы были вместе пару месяцев и я открыл ей свою жизнь, впустил в своё сердце. Только Милана оставалась закрытой на все свои замки и не впускала меня даже на пол шага в своё прошлое и настоящее. Я всё ещё был для неё никем.

— Не смей этого делать! — мой голос звучал как звук хлыста и девушка вздрогнула. Я ненавидел себя за то, что причиняю ей боль, но ухватив за плечо, развернул к себе. — Если ты проклята, то и я с тобой. Если ты зло, то и я готов быть таким же. Если ты тьма…

— Не делай этого Валс, — прошептала она, продолжая прятать лицо. — Тебе не нужно…

— Не решай за меня, детка, — я стёр с её щеки влагу и приподнял дрогнувший подбородок. — Я выбрал тебя и твоя судьба…

Договорить я не успел. Милана подалась ко мне и накрыла губы своими. Она касалась меня неспешно, словно знакомясь, очерчивала пальцами выступающие мышцы под сбившейся футболкой, делилась со мной нежностью, о которой я даже не мечтал, но меня не покидало ощущение, что я всегда останусь снаружи. Она никогда не впустит меня в свою душу. В тот день мы впервые занимались любовью. Я узнал, что моя девушка умеет быть ласковой и иногда хочет того же в ответ.

Укрывшись пледом, я устроил её голову на своей груди и щурился от удовольствия, когда ловкие пальцы гладили мою кожу. Мне казалось, что она пишет на мне что-то и стирая ладонью, повторяет вновь и вновь. Возможно, это были заклинания. Чего ещё я мог ожидать от ведьмы?

— Меня принесли в жертву, — шептала она тихо, словно кто-то мог подслушать. — Сёстры обманули меня и заманили на шабаш. Это был мой первый… — она сжалась и я терпеливо ждал продолжения. Когда мне уже казалось, что она не заговорит, Милана потёрлась щекой о мой подбородок и заговорила громче. — На первом шабаше ведьма открывает в себе силу, становится настоящей. Я так нервничала, боялась, предвкушала. Ведь никто не знает какой станет после открытия, какие силы станут доступны. У меня не было задатков, всплесков и все считали, что пользы для Дома от меня будет мало.

— Что они сделали, милая? — холодея от её боли, спросил я.

— Меня продали людям.

Я слышал о таких вещах. Пустые ведьмы не могли причинить вреда и их держали как…

— Я стала домашней зверушкой. Меня держали в клетке, — она прижалась ко мне теснее. Вспоминая каждый её шрам, я ненавидел всех, кто кромсал ее плоть. Все знают, что ведьмы хорошо регенерируют и страшно представить, как появились те шрамы. — Несколько раз я сбегала, но меня возвращали. Оказалось, что они вживили в меня маячок, здесь, — она указало на шрам, похожий на клеймо на плече. — И здесь же поставили метку владельца.

— Милая, — обняв её, я боялся вспугнуть то доверие, что дрожало между нами.

— Но однажды они купили других ведьм и привезли их всех в одно место, — Милана горько усмехнулась. — Так совпало, что это был особый день для каждой из нас. Нас было восемь. Испуганных, злых, потрёпанных и не надеящихся на спасенье. Но древняя магия взывала к нашей крови. И когда её капли упали на землю… кровь каждой из нас создала шабаш. Дикий, мощный и разрушающий. Знаешь, Валс, — девушка почти не дышала, — неспроста нас боятся и не зря открытие контролируют самые сильные представители Дома.

— Что было дальше?

— Каждый, кто касался нас горел. А потом и все, кто был рядом и дальше… в этом проклятом месте. Когда остались только мы… Половина из нас погибли в собственной силе, не совладав с ней, оставшиеся пожирали жизнь друг друга… Мы не могли совладать с собой…

— Милана…

— Я очнулась среди мертвых. Забравшая жизни истинных при открытии и проклятая этим.

— Ты не виновата… — начал я и замолчал под её полуночным взглядом.

— Ты ещё ничего не знаешь, — она грустно улыбнулась. — Я вернулась в свой Дом.

Напрасно я ждал следующих слов. Милана молчала, кусая губы. Мне хотелось её успокоить, сказать, что она не виновата и не могла иначе… Только я понимал, что эти слова не помогут ей забыть, как она стала проклятьем своего вида — мёртвой ведьмой, той которая выпила жизни из своих сородичей.

— Никого не осталось, — спустя вечность призналась она. — Я не могла остановиться и меня не смогли остановить. Великая мать Дома прокляла меня перед смертью. Она надрезала мою душу и теперь во мне живёт дух Аями.

— Что он такое? — спросил я, действительно испугавшись.

— Это часть души каждой ведьмы. Она запрятана глубоко и спаяна с нашей сущностью. У мертвой ведьмы слишком много способностей. Я могу брать любые силы, какие пожелаю, управлять природными стихиями, заимствовать у окружающих Других. Из-за этого я рискую стать добычей для Высших Других, — Милана продолжала чертить на моей груди узоры. — Владея мною, любой из них станет великим. Его сила возрастёт многократно и…

— Никто ведь не знает о том, что в тебе Аями? — она замерла и сжалась. — Милая?