Душа Пандоры

— Ты сказала: «В этих блокнотах — лишь ничего не значащие для меня слова. Черные буквы на белом в синюю клетку фоне». Чтобы понять, кто ты такая, тебе нужно не прочитать, а…

— Почувствовать, — тихо сказала она.

Элени кивнула, ласково скользнув ладонью по ее руке.

— Вот почему каждый новый день ты берешь новый блокнот и заново пишешь свою историю. Сделай так и сегодня.

Деми кивнула. Из стопки чистых блокнотов (купленных наперед, подумала она с холодком в груди), выбрала блокнот с черной обложкой и золотистым, красиво бликующим на свету абстрактным рисунком.

— Если хочешь… я побуду с тобой, — неуверенно сказала Элени.

— Все нормально. Правда. Но я хочу немного…

— Побыть одна.

И разложить по полочкам всю распадающуюся на неравные куски реальность.

Деми кивнула.

Дверь за Элени тихо закрылась. Деми окинула взглядом комнату, усыпанную стикерами, словно осенней листвой. Снимать не стала — еще пригодятся… и, вероятно, не единожды. Собственное бессилие вызвало глухое раздражение. Что ей остается, если медицина, по словам мамы, бессильна? Безропотно ждать новый день, который сотрет все воспоминания, точно торнадо — попадающиеся на пути хлипкие дома? Слизнет волной забытые на берегу вещи и схлынет, оставив вместо памяти чернильную пустоту.

Среди бастиона из тетрадей и учебников на компьютерном столе примостился новенький ноутбук. Наклеек на крышке, что могли чуть больше рассказать о ее вкусах (и, может быть, о ее чувстве юмора или отсутствии такового) нет. Возможно, она консервативна? Сдержана? Просто не любит портить чистое пространство излишними элементами? Стикеры на стенах ее комнаты — не в счет.

Деми со вздохом откинула крышку ноутбука. Как только экран загорелся, открыла браузер, следом — историю просмотров. Ей даже задумываться о своих действиях не приходилось — пара уверенных кликов мышки, и готово. В истории поиска сплошным потоком слово «амнезия». Она последовательно кликнула по самым первым, и углубилась в чтение.

Ни один из существующих типов амнезии под ее случай не попадал. Во всяком случае, так казалось поначалу, после изучения самых популярных статей, которые выпали по запросу. Через пару часов тщательного поиска по ключевым словам Деми нашла куда более любопытные исследования. Так, профессор университета Аристотеля в Салониках Александрос Папаиоанну в своей работе рассматривал редкий вид амнезии, которая, как и сказала Элени, случалась раз в несколько десятков лет. Симптомы похожи до мурашек: сохранение памяти о всех прошлых и настоящих событиях, что затрагивали окружающий мир и близких людей (что уже не характерно ни для ретроградной, ни для тотальной, ни для прогрессирующей амнезии), но ежедневная потеря любой личной информации. Включая даже имя.

Деми выписала имена больных этим видом амнезии — всех тех, чьи истории профессору Папаиоанну удалось проследить. Все они были женщинами, и все — гречанками. Не всегда по крови (был и ребенок от смешанного брака, и чистокровная англичанка, чьих родителей занесло в Грецию задолго до ее появления на свет, и русская, чья семья поколениями жила здесь), но обязательно — по рождению.

— Невероятно, — прошептала Деми, глядя на перечень имен и список греческих городов рядом.

Однако главное потрясение ждало впереди. Листок пополнился датами рождения женщин, чьи симптомы болезни вторили ее собственным, и, если им верить, в мире никогда не существовало двух таких женщин. Более того, дата смерти одной страдающей амнезией близко соседствовала с датой рождения другой. Разница между ними чаще всего составляла девять месяцев, гораздо реже — семь. Тот самый срок, который необходим женщине, чтобы выносить ребенка.

Эта странная болезнь, выходящая за рамки всех существующих классификаций, будто не желала покидать этот мир. Будто обладала собственной волей. И когда умирал один человек, она каким-то неведомым образом «заражала» собой другого, что спустя несколько месяцев появится на свет.

Неудивительно, что в статьях на первых страницах поиска об исследованиях профессора Папаиоанну не говорилось ни слова. Его версию существования амнезии, названной им «личностной» или «персонифицированной», научное сообщество единодушно нарекло… антинаучной. Отчасти Деми их понимала: выводы профессора Папаиоанну звучали слишком фантастично, чтобы люди науки приняли их всерьез. Его даже обвиняли в том, что он фальсифицировал часть данных, чтобы они вписывались в его теорию. Или же кто-то сделал это за него в попытке создать очередную мистификацию.

А Деми сидела, ошеломленная, не зная, что и думать. Она, ни много ни мало, была прямым доказательством этой «антинаучной» теории. Последняя женщина с «персонифицированной» амнезией умерла пятого марта в городе Миконос. А девять месяцев спустя в городе Каламбака на свет появилась Деметрия Ламбракис.

Она откинулась на спинку стула, устало потерла глаза. Приходилось признать: ее небольшое расследование почти ничего не прояснило, лишь добавило новых вопросов. Без ответа остался и главный. «Кто я?» Или: «Какая я?»