Читаем Душа Петербурга полностью

Петербург в это время, по свидетельству очевидцев, напоминал Париж в дни революции. Пушкин, казавшийся столь опасным при жизни, после смерти сделался еще грознее. Правительство растерялось. Оно принимало свои меры. Кабинет поэта был опечатан. Отпевание, назначенное в Исаакиевском соборе, было воспрещено: опасались слишком большого стечения народа. Печальный обряд состоялся в небольшой Конюшенной церкви, ближайшей к дому Волконских. Но площадь перед храмом была покрыта народом; представлены были все слои населения. В особенности много было молодежи. На отпевание пришли лицейские товарищи Пушкина, с ними пришел и бывший директор лицея Е. А. Энгельгардт. В толпе был и «дедушка» Крылов. Цензор А. В. Никитенко занес в свой дневник: «Это были действительно народные похороны».

Прах поэта спешно перенесли в подвал церкви и в глухую зимнюю ночь тайно увезли из города. Гроб сопровождали А. И. Тургенев, дядька поэта Н. Т. Козлов и жандарм. Это было ночью 3 февраля.

Пушкин похоронен у стен Святогорского монастыря, близ села Михайловского. Желание поэта исполнилось: его «бесчувственное тело» покоится близ «милого предела».

* * *

Ленинград чтит память первого русского народного поэта. На Мойке, в последней квартире поэта, устроен музей. Здесь собраны вещи поэта, портреты и картины, украшавшие эти стены, библиотека из книг, которые могли быть у Пушкина. В годовщину его кончины ленинградцы устраивают здесь траурные собрания. У Черной Речки, на том месте, где состоялась роковая дуэль, – скромный, но много говорящий памятник.

Институт русской литературы носит имя «Пушкинского Дома». Именем поэта в 1937 году назван самый старый театр Ленинграда.

В Ленинграде, в дни юбилея 1949 года, в сквере одной из центральных площадей, на газоне, покрытом ковром пышных гортензий, был заложен новый памятник Пушкину – певцу «юного града».

На этой площади, носящей ныне имя площади Искусств, все напоминает нам поэта. Она оформлена в его эпоху, в 30-х годах прошлого века. За узорной оградой, в глубине парадного двора виднеется великолепный дворец; в нем ныне Государственный Русский музей. Здесь собраны как портреты Пушкина, так и иллюстрации выдающихся русских художников к его произведениям. Налево от него – существующий с 1833 года Малый оперный театр. На сцене его исполняются оперы русских композиторов – истолкователей творческих замыслов Пушкина. На другом конце площадки – здание старого Дворянского собрания с великолепным колонным залом. Здесь в наше время – филармония. Пушкин посещал и театр и собрание.

Выбор места для памятника сделан удачно. Но не о памятнике из бронзы и гранита думал поэт, слагая свою лебединую песню:

Вознесся выше он главою непокорнойАлександрийского столпа.

«Непокорная глава» Пушкина «вознесена» ныне так высоко, что она видна всему миру.

<p>Примечания</p>Душа Петербурга

Это первая крупная работа Анциферова по Петербургу. Она по сути объединяет все темы его трудов. Именно из нее фактически берут начало все последующие монографии Анциферова о историко-культурном облике города на Неве: «Петербург Достоевского», «Быль и миф Петербурга» и другие.

Петербург Достоевского

Достоевский в жизни Анциферова всегда занимал особое место. Уже в первые студенческие годы он проявлял заметный интерес к его творчеству. Именно по теме «Петербург Достоевского» он защитил кандидатскую диссертацию в Институте мировой литературы АН СССР в 1944 году.

Быль и миф Петербурга

В основу этой работы, по словам самого Анциферова, он положил две экскурсии, разработанные для Музейного отдела и переработанные для Экскурсионного института: «Начало Петербурга» и «Медный Всадник». В первой работе он рассматривал историю возникновения Петербурга и условия, в которых это происходило, то есть «быль». А вторая – посвящена легенде северной столицы – мифу, который получил «свое преломление в “Медном Всаднике”».

Петербург Пушкина

Эта работа Анциферова отличается от предыдущих тем, что тема Петербурга здесь как бы отступает на второй план и является фоном яркого этюда о самом Пушкине, его трудах и современниках.

А. Храмков
Перейти на страницу:

Похожие книги

Философия символических форм. Том 1. Язык
Философия символических форм. Том 1. Язык

Э. Кассирер (1874–1945) — немецкий философ — неокантианец. Его главным трудом стала «Философия символических форм» (1923–1929). Это выдающееся философское произведение представляет собой ряд взаимосвязанных исторических и систематических исследований, посвященных языку, мифу, религии и научному познанию, которые продолжают и развивают основные идеи предшествующих работ Кассирера. Общим понятием для него становится уже не «познание», а «дух», отождествляемый с «духовной культурой» и «культурой» в целом в противоположность «природе». Средство, с помощью которого происходит всякое оформление духа, Кассирер находит в знаке, символе, или «символической форме». В «символической функции», полагает Кассирер, открывается сама сущность человеческого сознания — его способность существовать через синтез противоположностей.Смысл исторического процесса Кассирер видит в «самоосвобождении человека», задачу же философии культуры — в выявлении инвариантных структур, остающихся неизменными в ходе исторического развития.

Эрнст Кассирер

Культурология / Философия / Образование и наука
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология