Душа (СИ)

— Нам бы заведующую, — заискивающим тоном начал «Демидыч», обращаясь не то к охраннице, не то к старшему администратору, которая сидела за стойкой, нацепив на нос очки с крупными линзами, и пялилась в газету с объявлениями о работе.

— Что Вы хотите? — сухо спросила она.

— У меня личное. Мне надо узнать про одного мальчика, который жил здесь.

Лицо женщины вытянулось. Она внимательно оглядела «Демидыча», сморщила нос и с большой неохотой встала со стула, направившись в глубь коридора. Минут через семь навстречу к нам вышла другая женщина, ещё более суровая, чем первая. Худая, высокая и вся какая-то угловатая, в длинном сером платье и с волосами, собранными на затылке. На бейдже над левой грудью я успела прочитать имя - Атлякова Галина Ивановна.

— Что Вы хотите? — ледяным тоном поинтересовалась она.

«Демидыч» сглотнул. Я нутром почувствовала, что он уже начал бояться эту женщину.

— Поговорить, — подсказала я, видя, что заведующая теряет терпение.

— Поговорить, — слегка заикаясь, повторил он. — О ребёнке.

— Хотите усыновить?

— Спросить…

Администратор-охранница села на прежнее место. Заведующая усмехнулась и секунду спустя проговорила почти ласково:

— Хорошо, давайте обсудим это в моём кабинете.

А затем направилась вперёд, громко цокая каблуками. «Демидыч» бежал за ней хвостиком, я тем временем выглядывала детей, но они, по-видимому, сидели по комнатам. Два года назад мне посчастливилось съездить в наш местный Дом малютки в качестве волонтёра. Там нам показали всего одну группу — ясельную. Восемь человек детей от месяца до года лежали в одной комнате в кроватках, а под самым потолком висел огромный разноцветный мяч. Всякий, кто заходил в ясельную, крутил этот мяч за нитку, тот вертелся, а дети улыбались, кто-то даже хлопал в ладоши. Жуткое зрелище. «Детей слишком много, — объяснила мне тогда одна из воспитательниц, — рук не хватает. Спасибо неравнодушным людям. А так малышей только разноцветный мяч и развлекает». Интересно тут такое тоже подвешивают?..

— Присаживайтесь, — сказала заведующая, когда мы вошли в кабинет, — и говорите. У меня мало времени.

— В вашем приюте жил мальчик. Он отказник. Попал к вам лет…

— Шестнадцать назад, - подсказала я, оглядывая кабинет. Он был совершенно простым, без излишеств, но светлым и с большими, чистыми окнами.

— Шестнадцать назад, — повторил «Демидыч». — А через четыре или пять лет его отправили в областной детский дом, потому что в здешнем не было мест. Мальчика назвали Савва Нестеров.

На секунду глаза заведующей расширились. Она даже плечом дёрнула, но поспешила скрыть это, тут же переведя взгляд на потолок.

— Не припомню такого, — ответила она, делая вид, что разглядывает люстру, — я работаю здесь чуть больше десяти лет.

— Может, что-то сохранилось в архивах? — предложил «Демидыч».

— Вряд ли у нас что-то осталось. Все дела должны были уехать вместе с ним в областной приют.

— Вы могли бы поспрашивать у тех, кто работал до Вас. Возможно, кто-то его помнит.

— Вы родственник?

— Я? — «Демидыч» замялся. - Нет, но мне очень нужно хоть что-нибудь выяснить про его родителей.

— Вы же сказали: он отказник.

— Да, но… Ведь заявление об отказе его мать писала. К тому же по закону она должна была выплачивать на его обеспеченье что-то вроде алиментов.

— Я ничем не могу Вам помочь. — Заведующая сложила ладони домиком и прижала их к носу. Мне в глаза тут же бросился яркий фиолетовый маникюр, совершенно не вяжущийся с её длинным серым платьем.

«Демидыч» покачал головой и на несколько секунд прикрыл глаза как от сильной боли. Щёки его покраснели, на лбу опять выступили капли пота.

— Спроси про роддом, — с горечью в голосе произнесла я.

Покашляв, он прочистил горло и немигающим взглядом посмотрел на заведующую.

— Вы можете хотя бы сказать номер роддома?

— Роддом в городе один, — вздохнула она, — но там Вам вряд ли помогут. Врачебная этика, да и слишком много времени прошло.

— Пойдём, — сказала я «Демидычу» и подошла к дверям. Я не верила этой женщине ни на грамм. Она определённо что-то знала, но пыталась скрыть это всеми силами. И, похоже, не только из-за профессиональной этики. Здесь было замешено что-то ещё. Может, от Саввы отказалась её родственница или близкая подруга…

— Послушайте, — начал «Демидыч» почти скулящим тоном, — мне очень нужна помощь, и если Вы что-то…

Резко открывшаяся дверь не дала ему закончить. На пороге возникла девушка лет двадцати трёх, ухоженная, улыбчивая, с толстой светло-русой косой через плечо.

— Галина Ивановна, — быстро заговорила она. — Там Пестерева звонит. Я ей сказала, что у Вас посетитель, но она и слушать не желает. Что-то по рабочим и новым шкафам требует.

— Я поняла, Лиза, — отрезала заведующая, а потом обратилась к «Демидычу»: — Простите мне нужно работать. Это наш спонсор. Государство выделяет не слишком много средств на заботу о тех, кто остался без родителей.

«Демидыч» встал и попятился к дверям. Я даже не поняла, сказал ли он ей до свидания.