Душа в черной маске

– Итак, я вам скажу, что Маша очень отличалась от девушек, которых я знал, – начал директор музея. – Она тянулась к знаниям. Учила английский язык, историю, и немудрено, что мы с ней, как бы это сказать, сдружились. Тем более что у меня не так давно умерла супруга. Маша приходила ко мне очень часто, пыталась помогать по хозяйству, но я ее решительно останавливал – человек должен уметь сам себя обслуживать!

Гордость, с каковой Алексей Николаевич произнес эти слова, была обоснованной – у Абрамова в доме царила почти идеальная чистота.

– Но это не имеет отношения к делу, – небрежно махнул рукой он. – Я заметил одну особенность в Маше – она тянется к людям интеллигентным и порядочным. Мне говорили, что у нее был молодой человек в городе. Она сама мне об этом рассказывала.

– Вот как? – заинтересованно подалась я вперед.

– Да. Но я остался не очень доволен ее выбором, откровенно вам скажу, – скривился Абрамов.

– Это еще почему?

– А потому, что мальчик, несмотря на то что из хорошей семьи, но… Это только в понимании многих – из хорошей. На самом деле, как я понял, его мама – просто мещанка. Вылезла из грязи в князи. Она совершенно не того поля ягода, которая нужна была бы Маше.

– Но ведь Маша встречалась не с мамой, а с сыном…

– Вы забываете о законах генетики, – не смутился Алексей Николаевич. – Но это может не иметь отношения к делу…

– Да, вы обещали поделиться своими соображениями по поводу убийства…

– Так вот, Маша приковывала к себе внимание не только мальчиков из хороших семей, но еще и других мужчин. Что неудивительно, ибо она отличалась красотой… И поэтому вполне возможно, что убийство совершил мужчина, который считал, что ему удалось завоевать эту девушку, а на самом деле он, будучи недостойным ее, ни в коем случае не мог рассчитывать на успех…

– Извините, это как-то слишком туманно, – заметила я.

Алексей Николаевич снисходительно улыбнулся.

– А я не частный детектив, чтобы давать конкретные заключения. Я человек, размышляющий абстрактно. Но, как вы знаете, из абстрактного вырастает конкретное…

Я, вздохнув, кивнула в знак согласия. Откровенно говоря, отвлеченные интеллектуальные блуждания не являлись тем, чем я хотела бы заняться в этот вечер. Мне, как частному детективу, была интересна конкретика. Абрамов, похоже, это почувствовал.

– Хорошо, девушка, я вам расскажу то, что мне известно, – вернулся он к снисходительной манере. – Маша приезжала сюда перед Новым годом и заходила ко мне. Она рассказала про своего мальчика, про преподавателя из института. Рассказала про подругу, с которой у нее что-то не очень ладится… Мальчик в принципе неплохой, – задумчиво произнес Абрамов. – По крайней мере по тому, как о нем Маша рассказывала. С преподавателем, я забыл его имя, у нее сложились неплохие отношения, он, кажется, хороший специалист… А подруга… – Директор музея снова скривился. – От таких подруг надо бы держаться подальше.

– А что такого негативного она собой представляет?

– Может, и ничего, но вместе с тем положительного тоже не наблюдается, – сказал Алексей Николаевич.

– Ну а что она конкретно рассказывала об этих людях? Может, были какие-то ссоры? На какой почве?

– Ссор не было, – ответил Абрамов. – Но в этом и состоит сложность. Просто Маша была таким человеком, что наступал критический момент, когда тот, с кем она общалась, переходил какую-то грань. Ту грань, которую она ни в коем случае не могла переступить, она не могла ни принять, ни понять, ни простить. Вот этот момент и наступил. Кто это был, какую грань он переступил – все это вам придется выяснить.

– Она ничего не говорила о конфликтах с кем бы то ни было? – еще раз повторила я.

Абрамов отрицательно покачал головой.

– Вы знаете, я подарил ей пудреницу, – неожиданно после нескольких секунд молчания произнес он.

– Какую пудреницу? – снова оживилась я.

– Это очень занятная вещица, – улыбнулся Алексей Николаевич. – Смотрите сюда.

Он показал на сервант, где были выставлены какие-то старинные вазочки и статуэточки.

– Все эти вещи принадлежат моим предкам. Пудреница тоже была одной из них. Но дело в том, что прадед подарил его своей жене, которая впоследствии оказалась женщиной недостойной. Недостойной! Он был вынужден порвать с ней. А пудреница, маленькая безделушка, впоследствии попала ко мне. Я не буду утомлять вас подробностями, каким образом это произошло, это не имеет значения. Я знал об истории измены жены с каким-то разночинцем-революционером, это печальная история. Поэтому и решил не держать у себя эту вещь. Я подарил ее более достойной представительнице женского пола.

– Вы сочли, что таким образом вещь, как бы это сказать… – Я слегка замешкалась.

– Я подумал, что таким образом эта вещь обретет новую жизнь. Маша была очень рада тому, что она попала к ней. А это, между прочим, фарфор, очень редкий, даже для того времени. Эта вещь могла занять место среди экспонатов музея.

«Интересный факт, – отметила я про себя. – Нужно будет проверить, вошла ли эта занятная вещица в опись имущества, которая наверняка составлялась после смерти Маши».