Душа в тротиловом эквиваленте

На самом деле, свое видение будущего имеют только люди, структурированные в коллективы. Чаще всего они просят: "Хотя бы не мешайте".

Кажется, я начал задумываться о построении нового мира. Поэтому, как минимум половина того, что удастся придумать, будет чушью. Но есть то, в чем я твердо уверен: наилучшего проекта нет и быть не может.

Новое общество будет не жесткой иерархической структурой, а организмом. Новый мир должен стать всего лишь стартовой площадкой, на которой могут рождаться и начинать свое развитие более совершенные способы организации людей. Люди выберут сами.

Похоже, я знаю, что делать.

17 сентября 1952 года, среда.

"Правда" опубликовала текст советско-китайского коммюнике. Первый день после больницы.

В первую очередь, говорили мудрецы, единомышленников следует искать среди близких. Для начала я решил поговорить с делом. Наверное потому, что он всегда возился со мной больше чем родители, полагая наши забавы наилучшим для себя отдыхом.

Ага, именно так: первый ребенок — последняя игрушка, первый внук — первый ребенок.

— Дед вообще молодец — подумал я. Ровесник века. Совсем молодым рубился во 1 Конном корпусе Червоного казачества у Примакова. Выжил в Проскуровском рейде. Пришел домой, организовал артель механиков "Новатор". Добровольце вырвался на испанскую войну, и понеслось. Остановился, когда скинули в море самураев. В армии, как и после Гражданской, оставаться не стал, вернулся в город, к любимомой работе. Можно, сказать, детищу.

Артельщики штамповали петли, делали гвозди, шурупы, замки, водоразборные колонки, фонари, лопаты, столы, стулья, всякую мелочевку для железной дороги. В общем, многое. Фото деда было на городской Доске почета и Орден Трудового Красного Знамени он получил именно за работу артели.

Я помнил, что артелей на начало 50-х числилось аж 114 тысяч. Они давали государству 6 процентов промышленной продукции, при этом мебели артельщиками производилось 40 процентов, а металлической посуды — 70 процентов. А чего бы не работать, при подоходном налоге в 4 процента!

— Да, — внутренне улыбнулся я, — рэкетиры и взяточники здесь бы не прижились. Мужики, прошедшие Отечественную сначала бы их не поняли, а потом бы просто удавили.

Только вот разогнал лысый артельщиков. Даже компанию такую специально придумал "борьбы с артельщиной". Надо будет деда предупредить. А то в аккурат перед пятьдесят шестым, артель станков на свои кровные купила. Которые потом канули в бездонные государственные закрома. Дед тогда жалел, что его пай на те станки по цене "Победы " вышел.

Но просто сказать про чужую память — это немного слишком даже для закаленной нервной системы Юрия Михайловича. Он ведь может и решить, что у меня опять не все в порядке с головой, и разговора не выйдет.

А чтобы вышел, пойдем-ка мы на прогулку.

— Дед, ты вечером не сильно занят? — спросил я.

— Да нет, вроде.

— А пошли на берег, заодно картошки испечем, донки поставим!

— А мама против не будет? Ты же еще не выздоровел.

— Да выздоровел я! А у мамы сегодня дежурство, батя во вторую смену, так что никто нам ничего не скажет. Куртку теплую возьмем. Все нормально будет. Только пошли на старый причал, а?

— Ладно, пойдем. Ничем тебе свежий воздух не повредит, — заключил дед. Рыбачить он любил.

Я настоял на том, что плавник собирать не будем, а сразу возьмем дрова. И тут же набил ими вещмешок. Затягивая солдатский узел, дернул вещмешок вверх и поймал удивленный взгляд деда. Мы взяли котелок, удочки, всякую рыбацкую мелочь и пошли, благо было недалеко. Пара улиц, спуск по глинистой тропинке, причудливо вьющейся между выходами ракушечника, и вот оно, море.

Смеркалось. До самого горизонта море уже было затянуто сиреневой дымкой. Волна лениво плескалась у полусгнивших опор.

Взяв удочки, дед пошел на причал. Серьезные рыбаки с него ловить даже не пытались. Мы тоже пришли туда лишь потому, что это место было не слишком далеко от дома, ну и еще по одной причине.

Я же вытащил саперную лопатку и вернулся к тропинке, по которой мы спустились на берег моря. Рядом с ней из глинистого склона торчала изъеденная ветром глыба ракушечника. Она нависала над берегом так, что создавалось впечатление, что вот-вот упадет и покатится к морю. Обманчивое, кстати, впечатление. Этому камню было суждено так простоять еще не одно десятилетие.

На берегу было пусто. Вода уже остыла, да и не ходили сюда любители купания — песка на берегу почти не было — все уносило в море штормами в межсезонье. Рыбаки же предпочитали ловить не со старого причала, а с волнорезов примерно в километре от нас. К тому же, смеркалось, поэтому я принялся за работу без опасений быть замеченным.

Вы, конечно, не слышали о заначке анархистов, найденной при берегоукрепительных работах. Теперь уже и не услышите. Причина в том, что ее утащили мы с дедом.