Душа Воина

   Первое, что почувствовал - ужасно холодно. Или мне просто так кажется, за счет того, что камера, похоже, оборудована специально для оборотней. В том смысле, что заговорена по самые потолки, и перекинуться нельзя. Слова не произносятся. В организме - легкий всплеск и никаких изменений. Пытаясь хоть как-то согреться, я перепробовал все ипостаси. Согрелся. Но перекинуться так и не смог. Даже глаза, похоже не изменились.

   Иначе я бы по-крайней мере смог осмотреть камеру. Меня очень мучил вопрос - где Мари? Я слышал какие-то шорохи. Возможно даже чье-то дыхание, очень слабое, почти угасшее. Но понять идет ли звук откуда-то из камеры, или из-за железной решетки, что заменяла одну из стен (видимо для того, чтобы можно было смотреть на пленников, так сказать, в естественных условиях) так и не смог. В конце концов, осознав, что лучше я видеть не стану, я начал обследовать помещение во мраке, двигаясь по кругу на ощупь.

   Не хотелось думать, куда именно при таком раскладе можно влететь и во что вляпаться, я надеялся, что хоть нюх остался более чутким, чем у человека. Может, хоть он поможет сориентироваться в этом кошмарном мраке. Стены были холодными. Похоже, из камня. И чуть влажными. Я бы даже сказал склизкими. Касаться их было неприятно, и я держал ладони в паре сантиметров от поверхности.

   Дело двигалось очень медленно, так как при каждом шаге я прислушивался и тщательно принюхивался, прежде, чем рискнуть и двинуть ногу вперед. Нет, дело было даже не в том, что я боялся "вляпаться" во что-то особенно неприятное. Гораздо больше, я опасался того, что девушку могли бросить в одной со мной камере, прямо на полу. И я безумно боялся наступить на нее...

   Камера оказалась совсем небольшой. К величайшей моей радости, я нашел Мари. Это именно она тихонько, почти невесомо дышала, лежа (хвала великой Маре!) на топчане в самом дальнем от решетки, углу. Быстро пробежав по холодной коже руками, я убедился, что никаких особых повреждений у нее нет. Наши захватчики были настолько добры к ней, что даже дали одеяло.

   То, что самого меня бросили голого на полу близ решетки, меня почти не огорчало. Я и не ожидал хорошего к себе отношения. Правда то, что кольцо-обманку, так и не сняли с моего пальца, наводило на мысли, что реального положения дел Ксеронос еще не осознал. И это радовало. Улегшись на узком топчане, и положив тело Мари на себя, я укрыл нас обоих одеялом, искренне надеясь, что оно чистое. Хотя бы относительно...