Душегуб

— Дай теперь я попробую по-своему, по старинке, — значительно произнес Люд, подходя к пленнику и присаживаясь напротив, буравя чеченца неподвижными, такими же выцветшими под солнцем оловянными глазами. От этого пустого безразличного взгляда стало пленнику разом как-то не по себе, пробежали стайкой вдоль позвоночника непрошеные мурашки, а где-то глубоко внутри холодной скользкой рыбиной шевельнулся страх. Но внешне Апти еще бодрился:

— Что тебя тоже послать? Не слышал, куда я твоего друга отправил? Тебе отдельно повторить?

— Повторишь сейчас, погоди, — замороженным голосом произнес Люд, окидывая чеченца внимательным изучающим взглядом.

Так профессиональный забойщик скота на бойне, внимательно прицеливаясь, осматривает очередного бычка, мысленно прикидывая, куда ловчее нанести смертельный удар. Без гнева, без ярости и жалости. Ничего личного, просто такая работа.

— Копыто, Жердяй, снимите с него ботинки и подержите ноги.

— Эй, что делать хочешь?! — заволновался чеченец.

Люд его ответом не удостоил, внимательно осматривая вытянутый из кармана разгрузки ПБ. Разведчики мгновенно сдернули с ног Апти армейские ботинки с высоким берцем и грязные провонявшие потом носки, навалившись всем телом, прижали брыкающегося чеченца к земле. Судя по глумливым улыбкам и определенной сноровке и слаженности действий, предстоящая процедура была им хорошо знакома. Морген, отойдя чуть в сторону, следил за происходящим с болезненным интересом.

— Объясняю один раз, так что слушай внимательно, — все так же, не повышая голоса, произнес Люд. — Я хочу знать имена и адреса тех, кто в селе помогает бандитам. Еще мне нужны сведения по твоему отряду: сколько человек, как вооружены, кто командир, где сейчас находятся, что планируют на ближайшее время. Каждые тридцать секунд, которые ты не будешь говорить о том, что меня интересует, я буду отстреливать тебе палец на ноге.

Толстый цилиндр глушителя, которым заканчивается ствол ПБ, уперся в покрытый грязными разводами большой палец левой ноги пленника. Лицо чеченца залила смертельная бледность, губы непроизвольно дергались, глаза потемнели, но подбородок оставался так же презрительно и упрямо поднятым вверх. Люд пристально смотрел на циферблат часов, в полголоса комментируя бег секундной стрелки:

— Десять секунд…, двадцать…, двадцать пять… Время! Слушаю тебя.

— Да пошел ты! — выдохнул чеченец.

— Понял. Уже пошел…

И тут же хрипло кашлянул, лязгнув затвором ПБ. Апти дико вскрикнул, расширившимися во всю радужку зрачками уставившись на сахарной белизны обломок кости бесстыдно вытарчивающий из быстро мокреющего красным пенька розового мяса, оставшегося на месте большого пальца. В следующую секунду он яростно забился в руках, навалившихся на него разведчиков, изрыгая поток ругательств, мешая русский мат с чеченскими проклятиями, на губах его пузырями выступила пена.

— Десять секунд…, - невозмутимо продолжал отсчет Люд.

Морген, внимательно следивший за происходящим, после выстрела вздрогнул всем телом и, решительно сжав губы, рванулся было к Люду. Но встретив на полпути многозначительный предупреждающий взгляд Жердяя, он растерял этот свой мгновенный порыв и сгорбившись, отвернулся, пошел куда-то в бок, покачиваясь как пьяный, и не разбирая дороги, безуспешно пытаясь зажать ладонями уши. Но и сквозь эту ненадежную преграду до него ясно долетали пронзительные вопли чеченца и сухие хлопки ПБ.

Ровно через две с половиной минуты, потеряв все пальцы на левой ноге, Апти начал говорить. Голос его звучал монотонно и безжизненно, чеченец был сломлен, в нем уже ничего не осталось от прежнего злого и гордого бойца, вообще он не слишком теперь походил на человека, больше всего напоминая собой рыхлую, расплывчатую медузу. Аморфную, безвольную и безответную. Впрочем, это не имело значения, поскольку жить ему все равно оставалось не долго, ровно столько времени, сколько займет его рассказ. Получив все необходимые ему сведения, дотошно выспросив детали, Люд молча, без всяких театральных эффектов и напутственных слов, деловито выстрелил чеченцу в затылок.

— Закопайте где-нибудь здесь и замаскируйте получше, — морщась от пронзающей голову боли, приказал капитан понимающе кивнувшему в ответ Жердяю.

Сам меж тем, зашарил непослушными дрожащими пальцами по карманам разгрузки, ища стеклянную тубу с выпрошенными у доктора таблетками, нашел и, не считая, высыпал в рот целую горсть. Усиленно двигая челюстями, жевал, дробя зубами горько-кислую массу, чувствуя, как раскаленные обручи все туже сжимают голову, выдавливая из нее вспыхивающие разноцветным огнем перед глазами круги.