Душегуб из Нью-Йорка

– Перекидывай её из ладони в ладонь и повторяй за мной, – велел второй свидетель и стал вещать: – Пусть сгорит моя плоть, как сгорает этот образ, если я нарушу данную мною клятву. Я клянусь, что никогда не предам ни одного «человека чести» из «семьи». Клянусь также, что не посягну на жену «человека чести», как и не совершу кражу у «братьев своих»…

Когда образок почти превратился в пепел, он аккуратно положил его на блюдце, и неофита провели в другую комнату, вход в которую был закрыт шторами. И уже там посвящающий наедине поведал Энтони о правилах поведения в «семье» и о её структуре. В конце беседы он протянул ему конверт и сказал:

– Тут шесть сотен. Триста – месячное жалованье, и столько же – премия за удачную работу.

Кавалли склонил голову и проронил:

– Благодарю, мистер Конторно.

– С завтрашнего дня отправишься на поиски одного америкашки. У него «Рено» с тремя последними цифрами 638. – Он протянул лист бумаги и добавил: – Как отыщешь – проследи за ним, запомни, где он живёт и работает, а потом притащи его к нам. Ясно?

– Да, мистер Конторно.

– Поздравляю! Ты теперь один из нас! – улыбнувшись, проговорил Сумасшедший Чарли и похлопал Энтони по плечу. – Будешь под моим началом. А сейчас иди погуляй, развлекись. Ok, buon divertimento![27]

– A domain[28], мистер Конторно!

Покинув полутёмное, пахнущее жжёной бумагой и горящей свечой помещение, Энтони вздохнул широкой грудью. Да! Полными лёгкими! Когда у тебя в кармане завелись деньжата, то и дышится легче! А женщины? Они будто слышат шелест купюр в бумажнике и смотрят на тебя как на какую-нибудь голливудскую звезду, пусть даже и второго сорта! Но как приятно, чёрт возьми, купить дорогую кубинскую Cifuentes и, откусив кончик, небрежно сплюнуть, а потом чиркнуть зажигалкой и выпустить первую струю ароматного дыма. Это вам не вынутая из кармана мятая пачка Lucky Strike… И неважно, что правительство ввело prohibion. Бог с ним! Каждый знает, где можно опрокинуть стаканчик-другой настоящего Jack Daniel's[29] или великолепного ржаного Red Top[30]. «Шестьсот гринов! – улыбнулся про себя Энтони. – И всё это за то, что удалось пришить какого-то старого борова! Господи, если бы мне платили столько за каждого приконченного немца в сентябре 1918 под французским Сен-Миелем, я бы был миллионером! Santa Maria, madre di Dio, prega per noi peccatori!»[31]

Молодой человек двадцати трёх лет, среднего роста, с тёмными, слегка вьющимися волосами, выглядывавшими из-под кепки, беззаботно шагал по Пятой авеню, ещё не зная, какие испытания судьба приготовила ему в ближайшее время. «Война закончилась, но мысленно я всё время возвращаясь назад, в окопы. Верно говорил капрал, что в жизни ты можешь быть кем угодно и только на войне ты становишься самим собой. Господь уберёг меня от смерти в жестоких боях, но смилостивится ли он надо мной теперь? – мысленно рассуждал Энтони Кавалли. – А разве государство лучше „семьи“? Разве оно не причиняет своим гражданам зла? И кто, если не государство, послал меня на фронт убивать себе подобных? А как оно отблагодарило меня? Поместили моё фото в „Нью-Йорк таймс“, когда я притащил в окопы немецкого генерала? Ладно, напечатали, и всё? Даже отпуск не дали. Представили к награде, но бумаги, отосланные командирами, где-то затерялись. А сейчас, когда я вернулся с фронта, правительство оставило меня безработным». Бывший рядовой усмехнулся: «Эти чиновники с откормленными мордами, в строгих пиджаках и с американским флагом на стенах будто кричали, издеваясь: „Эй, Тони, малыш, скажи спасибо, что живой! Выкручивайся сам!“ Я и выкрутился, ублюдки. Так что теперь не обессудьте».

Глава 6 Млечный Путь

Когда зажглись мириады звёзд, словно высыпанные кем-то на ночной небосвод из мешка, Ардашев вышел на прогулочную палубу. Он был не одинок. Пассажиры любовались небесными светилами, нависшими над океаном. Некоторые сидели в раскладных креслах, курили и пили напитки, разносимые стюардами. Неожиданно до него донёсся знакомый голос:

– Как вы думаете, мистер Войта, почему звёзды так отчётливо видны только в океане? Небо ведь везде одинаковое, и в Европе, и в Америке, но такой красоты там не увидишь.

– Не знаю. Уверен, что мой шеф смог бы легко ответить на этот вопрос. Он настоящая ходячая энциклопедия.

– Благодарю, Вацлав, за добрые слова, – проронил Ардашев. – Действительно, над океаном звёзды видны лучше из-за отсутствия в воздухе частиц пыли, которые всегда висят над землёй и мешают глазам. Здесь даже Млечный Путь настолько отчётливо просматривается, что кажется дорóгой в иное измерение.

– О! Шеф! Как хорошо, что вы здесь! Садитесь. Вот свободное кресло.

– Благодарю, – умащиваясь рядом, проговорил частный сыщик.

– Виски не хотите? – предложил Баркли. – У нас тут целая бутылка, и мы никак не можем её одолеть. После смерти Эдгара совсем пропало настроение.

– Пожалуй, не откажусь.

Банкир отдал распоряжение стюарду, и на столике появился ещё один стакан. Баркли пригубил виски и выговорил задумчиво: