Душегуб

В самом здании меня ждал грохот! Мерные удары раздаются в дальнем конце здания, словно некто лупит кувалдой по листу железа. В данном случае кто-то неистовствует в камере, я полагаю. Жуткий громила должен быть…

Юрико ждала меня в комнате. Она лениво отвела взгляд от стены, за которой натужно вопит металл, и с ходу выпалила:

— Смитсон всё-таки изменял жене. С проституткой в Гаваре.

— Надо полагать, — я осёкся на очередном, очень мощном ударе, — с той самой, о которой говорил Нансенкрис.

— Её звали Брюлли. На этом заканчивается дневник.

Я отложил в сторону найденные бумаги и плюхнулся на койку. Напарница сразу обратила внимание на находку, но решила пока ничего не спрашивать, отдавая инициативу в мои руки:

— Стало быть, — неопределённо взмахнул я руками, — ничего не сказано про болезнь?

— Она не успела что-либо записать, — ответила Юрико, всё разглядывая непонятные листы.

Стоит просветить её на сей счёт:

— Нашёл в больнице, в тайнике.

— В каком тайнике?

— Я случайно натолкнулся…

— Там может быть личное. С каких пор ты стал воровать?

— Там упоминается Немаин!

— Что именно?

— Собирался изучить утром…

И тут привычные уже удары сменились диким лязгом и скрежетом, а из него выскочил рёв нечеловека. Я растерялся и чуть не подскочил от неожиданности, а Юрико, щёлкнув затвором пистолета, бросилась к двери.

На секунду в щели мелкнуло некое существо, лишь отдалённо напоминающее человека. Японка выскочила из комнаты и нацелилась на создание, но стрелять уже было не в кого. Когда я подоспел, то обнаружил только распахнутую парадную дверь и ни следа твари.

За порогом ухает ветер, тишина. Мы с Юрико медленно подкрались к выходу, выглянули в чернила позднего часа, где укрылось неизвестное существо. Поблизости его нет.

За спиной послышался глухой голос:

— Есть кто живой? Помогите старому пердуну!

19:41

Марк

Жан не пожадничал и плеснул самого лучшего пойла, что называется, из собственных запасов. Совсем не та отрава от тараканов, которой давятся прочие посетители. Бармен меня хорошо знает, уважает, как и я старого толстяка.

Столы ломятся от количества расставленной выпивки, народ толпится, сегодня не протиснуться. Даже персональный столик Харона, который все стараются обходить стороной, по причине отсутствия хозяина заняли самые отчаянные люди города во главе с Шальным.

Летят байки, перекручиваются в тугие косы рассказы. Звёзды сегодняшней попойки — охотники, у рыцарей ружья и капкана набралось достаточно историй, чтобы позабавить друзей, врагов и случайных собутыльников. Выпивают за здоровье, за родителей, за встречу, за малахитовые кольца, за вёсельные самолёты, за решётчатые купели дроздов и даже без повода…

Присоединяюсь к ним всем. Мне просто паршиво.

Я не обратил внимания на человечка, подсевшего справа. Он прохрипел заказ и выложил на прилавок монеты, выпивку получил тут же. Стоило скосить глаза, чтобы разглядеть в посетителе Винчи. Он пристально смотрит в мою сторону с маской тонкого омерзения. Так он часто смотрит на людей.

— Что, совсем нечем заняться, детектив? — пробубнил коротышка, отпивая из кружки. — Все негодяи пойманы?

— Просто зашёл развеятся, — не шибко вежливо, как и заслуживает Винчи.

— Я и Кетрин нашёл…

— Слышал.

Отвернулся от него — смотреть в глаза этому человеку равно тому, что смотреть в глаза крысе, большой и облезлой. Уродливый старик, морщинистый, криволицый, не умеющий улыбаться. Когда-нибудь я буду таким же. И таким же ненужным тоже. Да, на пару десятков лет у меня больше времени, но итог. Всем старцам, кроме Тима, уготовано то, что мы видим в лице Винсента, на которого печальная участь свалилась так внезапно, что сломала его разум.

— Я не хвастаюсь, ты не подумай, — прохрипел он. — А что ты сделал за последние дни?

— Винчи, я тебе за Алиес должен сказать спасибо, но она — не Душегуб. Настоящего убийцу я поймаю.

— Алиес убила этих детей…

— Нет! — ударил я ребром ладони меж нашими кружками, — Это всего только сбрендившая мать, дикий зверь! А детей душил хладнокровный ублюдок!

Винчи лишь надменно усмехнулся, рот его сложился в уродливую кривую линию, на глаза упали сухие веки. Втянув щёки, он чмокнул губами и приблизился к моему уху:

— Ты упрямый, Дубль. Вот что я тебе скажу: причин убивать беззащитных детей не так много, и пока ты имеешь лишь одного человека с такой причиной. И он уже сидит в тюрьме.

В довесок к красным словцам, он глубоко кивнул и показал пальцами решётку. Мы почти одновременно пригубили спиртного. Судя по перекошенному лицу, Винчи заказал что-то дешёвое и отвратное.

— Забыл её когти? Или зубы? Нет, она рвёт жертву в лоскуты. Какой смысл душить?

— Ты мне ответь, детектив.

— Уже ответил. Она невиновна.

— Допустим, — посмотрел на меня Винчи. — Что тогда? Какой твой следующий шаг? Ты уже, видимо, практически схватил негодяя?

— Нет, — тяжело вышло у меня признание, — не знаю, что делать дальше.

Мы помолчали. Что он может сказать? Порой люди жалуются, сетуют на жизнь, чтобы получить вполне конкретные советы, слова поддержки и помощь… Со мной не так. Я просто сознаюсь в бессилии.