Душегубы

— А за все хорошее. Власть переменилась, поняла? Сорокин с помощью солдат и Вики москвичей захватил, а теперь москвичи солдат под контроль взяли. Они же, как роботы, под этим кайфом. Кто возьмет контроль, тем и подчиняются.

— Ужас! Только я не пойму чего-то, Фрол. Тебе же все эти, которые москвичей повязали, подчинялись. А этот, которого ты Сорокиным называешь, был, как пленный, пристегнут. Из чего все закрутилось-то?

— Я сам не все помню. В Лутохино, на «молзаводе», я этого Сорокина, понимаешь ли, убить хотел. Выскочил, навел пушку, а потом… Он меня заговаривать стал. В общем, загипнотизировал как-то. Я тоже почти что как эти наши пацаны стал, сам не свой. Он говорит — я выполняю. Помню, что «газель» помогал им грузить, в машину с ними сел. Потом провал — ни черта не припомню. Очухался от боли. Плечо ноет, ранено. На голове мешок, на морде пластырь. Когда ранили, кто — не помню.

— Но ты же сейчас не ранен?

— В том-то и дело, что нет. Но была рана — это не забудешь. Тут, видишь ли, такое дело: когда меня из кузова пересадили в кабину, то на какое-то время мешок сняли. И вроде бы рядом со мной… я сам и сидел.

— Слушай, а про то, как ты в «Куропатке» орудовал, помнишь?

— Ни черта не помню. Я вот только сейчас стал соображать, что Сорокин свою душу в мое тело зарядил, а мою — в свое. После, когда не нужно стало, обратно поменял. Он же был раненый, а у меня раны не было. Так вот, все, что в «Куропатке» было, он делал из моей шкуры, так сказать…

— Жуть какая! Как в сказке: души переселяются. До сих пор не верится.

— Мне тоже. Только есть у него такая возможность. Знаешь, как он мозги заполаскивает? Ведь вся охрана на лутохинском объекте сама себя перестреляла. Вместо своих виделись чужие, вместо чужих — свои.

— Мамочки! Поедем назад… У меня уже от всего этого сдвиг по фазе. Прямо до костей жуть берет.

Тут на левом берегу речки, метрах в пятнадцати от Фрола и от Кати, послышался кашель. Фрол нервно дернулся, навел автомат, но стрелять по невидимой цели не решился.

— Правильно думаешь, Валентин, — сказала темнота голосом Сарториуса. — Не надо абы в кого пулять.

— Это ты? — спросил Фрол. — Или еще кого в свою шкуру нарядил?

— Некого мне больше наряжать. Я один остался.

— Что ж так слабо?

— Такое неудачное стечение обстоятельств. Несколько непредвиденных случайностей. Самого пришибить могли бы, если б ГВЭП не защитил. Был бы он цел, мы бы в «Куропатке» вообще могли без стрельбы обойтись.

— Врешь, не могли бы. Зинкины охранники тебя бы раскололи. У них тоже какой-то прибор был, который все твои мух-лежки определял.

— Правильно, вру. Но тебе-то от этого не легче. В родной области ты конченый человек. Не простит тебе Чудо-юдо ни Лутохино, ни «Куропатки». Согласен?

— Даже если я ему твою голову принесу?

— Даже если живого приведешь. Меня он сразу не убьет. Попытается в моих мозгах разобраться, новое для себя узнать. А вот тебя он хлопнет тут же. Знаешь слишком много такого, что не положено. Впрочем, тебе еще отсюда, с этой речки, уйти надо. В «буране» горючего на пять километров, не больше. В моем — тоже. Даже если сольешь все в один, больше десяти не проедешь. А мы сейчас за сорок километров от ближайшего населенного пункта находимся. Причем дороги туда ни ты, ни девчонка не знает. Значит, десять верст проедешь, а остальные — не говорю: тридцать, потому что не знаю, куда тебя поведет, — протопаешь пешком. К утру морозец может и до тридцати догнать. Если случайно на избушку промысловиков не выйдете — можете загнуться. Вот так.

— Понятно, — мрачновато ответил Фрол, — дальше что?

— Дальше? Дальше я уже объяснял. Чудо-юдо примет тебя с распростертыми объятиями и уложит в могилу без очереди.

— А ты что можешь предложить?

— Пока только кров и убежище, как говорили в старых романах. Потом видно будет.

Фрол помолчал. Соображал он, и очень напряженно. В «Куропатке», на самолете, в аэропорту — всюду распоряжался Сорокин, переселившийся в его шкуру. Сказкам о перемещении душ из одного тела в другое не поверят. А вот в предательство — с удовольствием. Ну, а если Чудо-юдо знает, что Фрол с Сарто-риусом служили в одной части, и осведомлен о случае с гранатой в 1975 году, то запросто может решить, что Фрол помогает Сарториусу из благодарности… В общем, у него будет повод закатать Фрола в асфальт.

— У тебя хоть тепло? — спросил он полушутливо.

— Пока растопим — согреемся, — ответил Сорокин.

— Он нас там убьет! — прошептала Катя.

— Навряд ли… — пробормотал Фрол, хотя и несколько неуверенно.

— Не переживай, — крикнул Сарториус, — мне это не надо.