Душегубы

Тот, кто еще несколько минут назад стонал у балка, похоже, успокоился. Возможно, что и насовсем. А вот обладатель норковой шапки, который вроде бы не шевелился, оказывается, ожил. Он сумел проползти метра три, пропахав в снегу широкую борозду, испятнанную кровью. В руках у него был «стечкин», и Чиж, похоже, собирался из него пальнуть, только руки не слушались. Валерка не стал ждать, пока послушаются, — приложился в голову метров с десяти. Одиночным. Чиж дернулся и тут же ткнулся носом. Русаков подошел к нему неторопливо, все время в готовности еще добавить, но этого уже не требовалось. «Стечкина» Валерка сразу прибрал, поставив на предохранитель, а затем взялся искать ключи. Нашел целую связку в кармане куртки, рядом с запасной обоймой для «АПС». Пока ворочал, вывалился бумажник. Противно было брать, но взял, сунул во внутренний карман бушлата. Когда вернулся, Тятя сразу указал на маленький ключик. Валерка провернул его — чик! — и наручники открылись.

— Спасибо, мальцы! — разминая запястья, произнес Тятя. — Век не забуду. Пошли, теперь торопиться надо… Надо до темна успеть на трассу: ночью постов до фига, всех шмонают подряд.

Он решительно полез в вагон, сгреб сразу две коробки и перенес в грузовик.

— В цепочку бы лучше… — сказал он, и Валерка с Ваней как-то неожиданно подчинились.

Перекидали коробки быстро. Пробитую залепили скотчем в двух местах, закрыли задний борт.

— Лезь в кузов! — велел Валерка Тяте. — Когда потребуется — спросим дорогу. А то с такими фингалами тебя любой мент остановит.

— Согласен, — кивнул Тятя, — хотя нам ехать всего ничего. Стекло бы протерли, между прочим, а то в кровянке все…

Протерли. По Ваниным наручным был уже четвертый час, начинало заметно темнеть. Тятя проинструктировал:

— Значит, так: по этой дорожке доезжаешь до развилки и сворачиваешь вправо. Там проселок идет, накатанный. А налево не надо — пост ГАИ, могут прицепиться. По проселку едешь до трассы, там поворот без гаишников. На повороте объясню, как дальше ехать…

Ваня вел «ГАЗ-66» довольно уверенно, машина была хоть и не новая, но со свежей резиной, а дорога — действительно вполне накатанная.

Тем не менее, пока ехали, он порядочно волновался:

— Надо было этого Тятю в кабину посадить, а ты б его из кузова на прицеле держал. Я так и чую, как он в затылок дышит. У него там ствола нет, между делом?

— Не думаю. Был бы ствол, так он бы связанным не лежал.

— А все-таки зря мы во все это вляпались…

— Не нуди, а? Конечно, могут кинуть. И пришить, наверно, смогут, если захотят. Но так-то, куда нам деваться, подумал? В конце концов оружие пока при нас, надо еще постараться, чтоб нас уделать… Я лично так просто не сдамся.

— Все равно паршиво получается… Если по делу, то мы — преступники.

— Ты, когда из части убегал, думал об этом? Мне-то хоть понятно, деться некуда было после того, как этих козлов замочил. А ты — это ж смех сказать, не поверят! — испугался, что тебя домой из армии отправят. Хотя если четко по закону, то мы с тобой суду по 245-й — самоволка — еще не подлежим. Суток не прошло.

Ваня только грустно усмехнулся. Смешная статья за самоволку по сравнению с той, что за убийство… Да еще и наркотики в кузове.

Без проблем доехали до развилки, потом — до поворота на трассу. Валерка вылез из кабины, заглянул в кузов.

— Куда дальше, дядя Тятя? Руководи!

— Едем до поворота на колхоз имени XXII партсъезда. Его уже давно распустили, но указатель остался. По столбику — 348-й километр, не забудь, свернем направо. Доедем до первой развилки, объясню, что дальше.

Погнали по трассе. Встречные попадались редко, гаишники вообще еще не встречались.

— Я чувствую, этот самый колхоз — глухомань. Там и не найдут, если что, с опаской произнес Ваня.

— А мне и неохота, чтоб нашли. Мне все одно некуда деться. И тебе, кстати, тоже. От убийств и папа не отмажет.

— Ладно, замнем для ясности. Что будет, то будет. Минут через двадцать, когда уже пришлось фары зажечь, промелькнул столбик с цифрами «348», а затем большой плакат: «Колхоз имени XXII партсъезда» — с изображением силосных башен, толстых коров и колосков. Ваня повернул вправо. На указателе значилось: «Центральная усадьба — 5 км».

Развилка оказалась гораздо ближе, километрах в трех от трассы, прямо посреди поля. Асфальтированное шоссе шло прямо, все к той же усадьбе, слева проселок уходил к смутно черневшей и светившейся огоньками деревне, расположенной километрах в двух-трех, на пригорке. Еще один проселок уводил направо, к черной стене леса. На столбике чудом держался изрешеченный дробовым зарядом, облупившийся и поржавелый знак-«кирпич».

Ваня притормозил. Валерка подошел к заднему борту.

— Куда?

— Направо, под «кирпич», пусть жмет до упора. В смысле, пока в забор не упрется. Там ворота будут. Я сойду, вас пропустят.

— Ладно, — сказал Валерка. — Здесь, в лесу, гаишники, наверно, не водятся. Садись к Ване, только помни, что я сзади, ладно?