Душегубы

В общем, Люба нашла общий язык со старушкой, которая оказалась очень разговорчивой и во время беседы все к рюмочке прикладывалась. Любе три-четыре рюмочки были нипочем, а бабулю развезло. Именно тут Люба узнала о том, что Рублик сегодня будет без дам, что в таких случаях женский туалет запирают и что ключ от раздевалки уборщиц подходит к туалету малого зала. Тут-то у Любы и сложился окончательный вариант операции. Оставалось только подменить Алевтину Сергеевну. Если б она оказалась более устойчивой, то у Любы на этот случай был припасен клофелин. Но он не понадобился. После недолгих споров согласились, что Люба (у Алевтины она Зиной назвалась) сходит приберется вместо старухи. Малахова позвонила в ресторан, сказалась больной и доложила, что вместо нее придет племянница. Почти сразу старушка задремала, а Люба, надев на себя часть «гостинцев», припрятала под одеждой свое боевое снаряжение, а также черный комбинезон с капюшоном, действительно похожий на одеяние ниндзя. От этого она, конечно, потеряла талию и стала выглядеть полной. Но ничуть не огорчилась, ибо «бабкиной племяннице» совершенно не требовала стройность элегантной «Елены Лысак». Люба убрала свои длинные белокурые волосы под короткий, каштановый с проседью парик. С помощью вложенных в рот латексных пластинок изменила форму лица, сделав его одутловатым и щекастым. С помощью румян и пудры придала лицу бордовый оттенок, тонировала морщинки. Вставила в глаза маскировочные, карие контактные линзы без диоптрий. Прилепила брови под цвет парика также искусственное родимое пятно с пятак величиной на щеку, повязала платок и позвонила Сереже. Ровно в 20.00 он подогнал во двор «москвич», предоставленный Сашей из ТОО «Командир», а сам сел за руль белой «девятки», оставив «москвич» под охраной незнакомого Любе парня.

В 20.15 Сережа высадил Любу примерно в десяти минутах ходьбы от ресторана, и в 20.25 она прибыла на место. Сережа немного покатался по городу в разных направлениях, а затем вернулся и в 21.45 пригнал «девятку» во двор пятиэтажки, поставив у бетонного забора, прямо напротив трансформаторной будки. И стал дожидаться, когда появятся джипы Рублика.

Люба приступила к уборке зала примерно без двадцати девять. Закончила она работу через час с четвертью и, улучив момент, спряталась в дамском туалете, запершись изнутри. Переодеться в черный комбинезон и надеть на ноги войлочную обувь, позволяющую передвигаться бесшумно, она успела еще до приезда Рублика и компании.

Сережа занял наблюдательную позицию в пятиэтажке без десяти десять. Когда прикатил кортеж Рублика, он вернулся к машине и достал из багажника предмет, напоминающий по форме разбитую автомобильную фару. Корпус был действительно от фары, но в него был вмонтирован кумулятивный заряд, эквивалентный двум 400-граммовым шашкам. Никакого радиовзрывателя не было. Был просто электронный таймер с батарей кой и обычный электродетонатор. С помощью телескопической удочки он опустил заряд на крышу будки. Правда, не сразу — во дворе пятиэтажки гулял какой-то старик с собакой, — а в 22. 35, когда никаких ненужных свидетелей во дворе уже не было. Таймер, загодя установленный на три часа, включился после того, как Сережа концом удочки выдернул предохранительную чеку. После этого Сережа в прямом и переносном смысле смотался. Правда, не насовсем. Он опять поехал кататься по городу, чтобы не торчать тут, поблизости от грядущего взрыва.

Вернулся Сережа только за десять минут до контрольного и остановил машину за углом, метрах в двухстах от забора трансформаторной будки. Как только прогремел взрыв, он тут же завел мотор.

Люба к моменту взрыва была полностью готова. Она надела инфракрасные очки, навинтила на ствол «дрели» глушитель. Левой рукой она была готова повернуть ключ двери. Но о задержке старичка с собакой она не знала, и поволноваться ей пришлось немало. Люба рассчитывала, что взрыв произойдет в 1.10 — 1.15, и потому двадцать лишних минут ощущала острое беспокойство.

Сотрясение и гул взрыва стали чем-то вроде команды: «Пошел!»

Секунда — Люба повернула ключ в замке и выскочила из туалета. Вторая-третья — и она опознала на зеленоватой картинке среди шести человек одного — обреченного. Четвертая секунда — пуля ударила в спину Рублика. Пятая Рублик упал. Шестая — контрольный выстрел в лоб. Седьмая-десятая — пробежка до двери, ведущей на лестницу.

У Любы оставалось в «дрели» восемь патронов, и она готова была валить всех, кто станет поперек дороги. Но этого, слава Богу, не потребовалось.

Все охранники, находившиеся во дворе ресторана, поблизости от взорвавшейся будки, получили легкую контузию и временно оглохли. Двое, сторожившие низ лестницы, ведущей в малый зал, тоже слетели с ног от толчка, но быстро очухались и выскочили во двор. Третий, охранявший вход в зал наверху, не падал и не бросал поста, но лишь до того момента, когда не услышал предсмертный вскрик Рублика. А когда в зале заорали от испуга, охранник с пистолетом в руке кинулся в кромешную тьму и… проскочил, не заметив Любу, беспрепятственно пробежавшую на лестницу.