Душехранитель

Они почти бегом миновали парк, какие-то каменные развалины. Наконец Гроссман остановился неподалеку от одного из мушараби[25] и перевел дух. Люди спешили по своим делам и не обращали внимания на заполошную парочку. Зимние горы мрачными серыми массивами нависали над городом.

— Ты что, не могла мне хоть как-то дать понять?

Рената затравленно посмотрела на него. Николаю захотелось взвыть и что-нибудь расколотить. Он и любил ее сейчас, и ненавидел. Это была невероятная, адская смесь чувств.

— Ты нарочно скрывала, что беременна? Рената, а если это от того ублюдка?

Она опустила глаза.

— Ладонька, ну как же так, а? Ты ведь понимаешь, что теперь нам вообще не будет жизни? Давай мы что-нибудь сделаем? Я отвезу тебя к хорошим врачам…

На мгновение в ее глазах сверкнули слезы, а потом она закрылась и неприступно взглянула на него.

— Это неразумно. И жестоко. В первую очередь — по отношению к нему, — Гроссман указал на ее живот, еще никак не проступавший под одеждой. — Подумай сама. Ну учись хоть как-то общаться, я тебя умоляю! Пиши мне, учи язык глухонемых, в конце концов! Это уже невозможно!

Рената порывисто присела, схватила камень и выскоблила на асфальте: «Брось меня!»

— Вот дурища! — Николай поднял ее, схватил за руку, поволок на автобусную остановку.

Он уже понял, что она будет стоять на своем. Бросить ее? Да кем он будет после этого? Ладно бы ему было на нее наплевать, а так…

Они завернули в магазин, где Николай купил ей более удобную и свободную одежду — просто так, «навскидку», без примерки. Пусть. Раз она так решила и раз это может впоследствии пойти ей на пользу — пусть остается. Надо думать. Кстати, а вдруг их уже оставили в покое? По крайней мере, преследования Николай не замечал.

Они снимали квартиру в маленькой пятиэтажке райончика, где вперемежку ютились здания всевозможных культур и времен. «Ссыпанный» в ущелье Бахчисарай всегда славился бестолковостью своей застройки.

Явившись домой, Николай тут же заставил Ренату переодеться. Она покорилась. Увидев ее в другой одежде, он сжал зубы: сколько же ей пришлось терпеть! Ну не дурочка ли? Ну не дурочка? Ни себя не жалела, ни маленького!

— Иди сюда и послушай!

Рената хотела сесть на табуретку, но Гроссман усадил ее к себе на колени:

— Слушай. Теперь, в связи с этим, нам просто придется ехать в Одессу. Понимаешь меня? К моей маме.

Она кивнула.

— И еще. Я тебя очень прошу, просто заклинаю: делись своими проблемами со мной! Пиши мне, я не знаю…

Рената обняла его и заплакала. Впервые за столько времени — заплакала. Николай и сам едва удержался от слез. Силы иссякли давно, воля еще теплилась, но последние новости его подкосили. Все неимоверно осложнялось ее беременностью. Он даже не думал об этом. Даже не предполагал, что подобное может свалиться на их голову.

Когда жена, выплакавшись и обессилев, притихла у него на плече, молодой человек поднял ее на руки, отнес на кровать и лег рядом. Накатила ватная апатия. Мир существовал отдельно, оба они давно выпали из него. Вне закона… Вне всех законов…

Рената свернулась клубочком. Как давно Николай не видел ее спящей! По-настоящему — крепко — спящей… Как давно не высыпался он сам — без того, чтобы подпрыгивать от малейшего шороха!

И Гроссман даже не заметил, как провалился в другую реальность, где не было грез, где был только покой.

Тогда Рената открыла глаза. Она осторожно поднялась и выскользнула из комнаты, чтобы напиться воды.

«Сестренка, твой ход. Не время спать. Делай!»

Она выглянула в окно. Здесь очень красивые горы! Здесь много разных зданий, но всё не то, всё не то…

Немного болела отяжелевшая грудь. Рената опустила глаза и приложила горячую ладонь к животу, чутко вслушиваясь в свои ощущения. Спокойствие и уверенность проникли в нее. И еще — отстраненность. Это не ты, это всего лишь твое тело, твоя оболочка, вместилище. Такое же, каким сейчас оно является для огонька новой жизни внутри тебя. Не стоит относиться к себе так серьезно. Поиграй! Делай, но играючи! Делай!

Женщина улыбнулась, кивнула своим мыслям, легко развернулась и, подойдя к шкафу, вытащила небольшую дорожную сумку. Диск в прозрачной пластиковой упаковке лежал на самом дне.

«Я скоро вернусь!» — вывела она карандашом, дернула этот листочек из блокнота и положила записку на тумбочку у изголовья кровати. На тот случай, если Ник проснется раньше…

Рената спрятала диск в кармане дубленки и вышла из квартиры, тихонько защелкнув замок. Лицо ее посветлело, теперь она стала так же хороша, как до бегства из Новосибирска. Даже лучше. Что-то исключительное светилось в ее оживших янтарных глазах. Что-то новое.