Душехранитель

— Гоночную! Ну, машина этих парней! Рядом с обочиной, в кустах… О, кажется, она выехала на дорогу… За нами! И «Тускан»! И «крузер»! Шура, ходу, это они!

Ч-черт! Андрей был в бешенстве. Эти дуболомы совсем рехнулись — средь бела дня эскорт им устраивают! Они работать с ним отряжены или на коньках кататься?! Ох, и осточертело комедию ломать!

«Чероки» вылетел на огромный краснодарский мост над водохранилищем. Город раскинулся справа, слева — залив и многочисленные заводы промышленного района. Преследователи не отставали, но и не приближались. Рано или поздно, этот красавчик догадается, что здесь что-то не так. К чертям из города, разбираться будем в безлюдных местах! Благо еще, что праздник сегодня, все дрыхнут… Но эти-то, эти!.. Кретины недоделанные!

— Колесо не выдюжит, Шура… Стрелять тоже почти нечем…

— Да хрен с ним! Я их голыми руками порву, уродов…

Андрей почти не преувеличил. Сейчас он был на это вполне готов.

Краснодар остался далеко позади. По краям шоссе появились первые пригорки. Рената проснулась.

— Снова? — всхлипнула она.

Мужчины не ответили. Дорога вильнула. «Эскорт» заметно отстал.

— Ч-черт! — прошипел Андрей: пути дальше не было, заборчик во всю ширину дорожного полотна перегораживал шоссе.

«Чероки» снес легкие доски и полетел дальше. Навстречу им из зарослей выехало три автомобиля.

Андрей пробормотал:

— Вот и Кощеева нежить пожаловала. Ну, здорово, смертнички! — и обернулся на Ренату: — Посмотри, твоя «сидушка» не снимается?

— Как?

— Как в поезде! Как!

Она встала коленями на резиновый коврик и дернула сидение:

— Кажется, нет! — дернула посильнее. — Снимается, Саш!

Он швырнул через плечо пистолет.

— Бери, лезь туда, накройся и сиди! Ну шо, панове, покуражимся? — передразнил Андрей Николая и на полную громкость включил магнитофон. — Не скучай, любовь моя!

Рената кувыркнулась в душную, пропахшую бензином и пылью, полость под сидением. Женщина покрупнее и повыше там не поместилась бы ни за что. Да и Ренате в бок воткнулось что-то твердое, с острым краем.

— Ай!

Гроссман «утрамбовал» ее подушкой сидения. Машина ухнула в кювет и остановилась…

В кинотеатр «Буревестник» после той большой войны
За полпачки «Беломора» проходили пацаны…

…Магнитофон надрывался, от хрипа колонок вздрагивали все внутренности изуродованного железного коня…

И смотрели, что хотели, в десять лет и даже в семь,
И, как водится, балдели от запретных в детстве тем.

…Рената выпростала руку, сжала больное плечо, а потом ощупала мешающийся под боком предмет. Жесткая кожа, холодные металлические застежки…

…Андрей и Николай выпрыгнули из машины. Вытащив из-за пояса пистолет, Серапионов пробормотал:

— Сюда бы «дробовичок» еще…

И была соседка Клава
Двадцати веселых лет.
Тетки ахали: «Шалава!»,
Мужики смотрели вслед…

…Двигаясь напролом, ни секунды не давая противнику на то, чтобы опомниться, Андрей начал стрельбу. Гроссман палил из «ТТ», но Серапионов обошелся бы и без его поддержки. Гибко бросившись на землю, Андрей мгновенно заменил использованную обойму на полную, а потом, как ни в чем не бывало, продолжил наступление. Он казался заговоренным: пули пролетали мимо него. Николай боялся поднять голову, не упоминая уж о том, чтобы выскочить вслед за спутником на дорогу. Так и лежал, терзая длинными пальцами клочья травы…

И смеялась Клава звонко:
«Что ли, ты уснул, сынок?»
И горел на шее тонкой
Золотистый завиток…

…Когда Андрей добрался до машины врагов, те двое, что оставались в ней, стали похожими на решето. Другие плавали в крови на дороге. Проехав по снесенному ограждению, к ним подлетел «Ландкрузер», водитель которого, притормозив, оцепенело таращился на картину бойни. Сосед водителя сделал еще пару выстрелов: двое уцелевших после нападения Серапионова теперь пытались скрыться за кустами — и ткнул шоферу в бок:

— Ходу!

Где-то за окном, словно за бортом, вдаль плывет мое детство…
Леди Гамильтон, леди Гамильтон, я твой адмирал Нельсон.
Как она ждала! Как она звала! Ах! Как она пила виски!
Леди Гамильтон, леди Гамильтон, ты была в моей жизни!

…Николай заметил большую машину, что проскочила мимо них. Стрельба оборвалась, Андрей спрыгнул к нему, с усмешкой забрал опустошенный «ТТ», весело покачал головой, мол, «помощничек, ничего не скажешь»…

Леди Гамильтон, леди Гамильтон, ты была в моей жизни!