Душехранитель

Она стояла на своем месте, за стеклом, ни капли не похожая на своих соседок-манекенов. Те были куклами, пустышками, оболочками. Их грубо собрали на каком-то конвейере и выпустили в тираж. Они походили на людей, живущих благами этого мира: «Познакомлюсь с девушкой 170/90/60/90, не старше 30 лет, без в/п, но с в/о, натуральной блондинкой (брюнеткой, рыжей), без м/п, со своей ж/п, любящей готовить, стирать, убирать, шить и вытирать сопли детям. Неплохо, если с ней можно будет вести интересную беседу с 19.00 до 22.00. Секс обязателен и как можно в большем количестве. Наличие душевных терзаний не приветствуется. Пейджер номер такой-то, обращаться в рабочее время». Все эти манекены тоже были со своей, витринной, ж/п (о! и еще какой!), слащаво улыбались, навевая мысли о плотских утехах, и никогда не терзались — ни душевно, ни сердечно. Им была бы непонятна людская печаль — «Чего же мне не хватает? Наверное, романтики. Съездить, что ли, в заведенье сладостных утех, развеяться?» А в заведении наготове стояла еще одна гламурная партия пластмассовых красавиц. Тела, тела… Месиво из синтетической плоти, навешенных на эту плоть одеяний и примитивных моторчиков, которые определяли нехитрые действия оболочек…

А она… Кто был ее создателем? И ведь, скорей всего, он давно уже уволен за то, что допустил «производственный брак», наделив творение непозволительной индивидуальностью, кусочком своей глупой мечты — из-за чего теперь ее нельзя повторить…

Она по-прежнему пряталась в самом углу, затянутая в синий креп, скрывавший женственные линии прекрасного тела. Золотые волосы россыпью лежали на гладких покатых плечах. Чересчур одушевленный взгляд желтовато-зеленых глаз был направлен в никуда. Будь Гарик поэтом, он сказал бы: «Ее глаза смотрят в саму вечность». Но Гарик поэтом не был. Он даже не понимал, отчего каждый раз, проходя мимо этой витрины, останавливается и замирает в созерцании.

А сейчас в его памяти всплыло незнакомое слово: «Тан-рэй»… «Танрэй»… «Тан» — это «вечное»…

— Игорь Семеныч! — вахтерша баба Нюра отложила вязание и высунулась из своего окошечка на проходной общежития: — Звонили вам только што. Вот, — старушка нацепила на нос громадные очки и поднесла к глазам обрывок тетрадной промокашки, — и вам номер записала! Очень просили перезвонить! А мне што — мне не жалко! Звоните, сколько надоть…

Баба Нюра выставила перед Гариком допотопный дисковый телефонный аппарат с растрескавшимся морковного цвета корпусом. Он благодарно кивнул. Все-таки первый звонок по объявлению! С почином, что ли?

Трубку сняла женщина и убитым голосом спросила:

— Вы — Игорь? Ей совсем плохо. Вообще по гороскопу у нее сегодня тяжелый день. Но я разволновалась, больно уж она плоха…

Когда она примолкла, чтобы высморкаться, Игорь осведомился:

— Извините, но нельзя ли… эт самое… поподробнее?

— Поподробнее?

— Ну, ясно дело. Че у вас там стряслось?

— Конечно, Игорь… Игорь?…

— Семенович.

(«А что? Пусть уважают! Не всю ведь жизнь ему теперь в «гариках» бегать».)

— Игорь Семенович, — женщина тяжело запыхтела в трубку, снова хлюпнула носом и наконец стала объяснять: — Моя дочка Оля больна.

— Сколько ей лет? — ввернул он, чтобы казаться компетентнее.

— Шесть.

— Угу. И что Оля?..

— Месяц назад она стала дергать головой. Как-то не так, и часто… Я ее сначала ругала, чтоб не баловалась. Потом гляжу — а она это ж не нарочно. Знаете, будто воротник мешает. Два дня дергалась, потом перестала, я уж и забывать про то… грешным-то делом… начала… А тут простыла по слякоти, грипп зацепила где-то. А как на поправку пошла — так все обратно стала головой вращать. И еще хужее: глаза подкатывает, смехом захлебывается. А если куда пойдет — обязательно все перевернет. И не говорит совсем.

— А раньше говорила? — уточнил Гарик.

— Еще как! А теперь мычит только…

— Вы это… К врачу как?.. Ну, обращались? — для подстраховки спросил он.

Новоявленный «экзорцист» не ожидал, что с самого начала на него повалятся такие странные и тяжелые случаи.

— К врачу?! — с отчаяньем заорала в трубку женщина. — Да эти врачи мою сестру с ног до головы исполосовали! Она у них под ножом померла. Чтобы я… Олю?! Им?! Да и батюшка мне сказал, что это злой дух!

— Какой батюшка? — не понял Игорь.

— Наш поп, к которому я Ольгу водила. Отец Савелий. Он сразу определил, что в нее вселился бес! Вы приедете, Игорь Семенович? Христом-богом прошу! На вас вся надежда! — она снова приготовилась рыдать, а потому Гарик спешно вставил:

— Скажите адрес и как добраться.

Несмотря на поздний час, он поехал «по вызову». Его встретила маленькая высохшая женщина с полубезумными глазами и висящим на впалой груди крестом. Едва открыв гостю дверь, она убежала. Впрочем, даже будь Игорь вором, красть отсюда было нечего.