Душенька

Он произнес эти слова и остался стоять на пороге, глядя на меня во все глаза. По персиковым щекам разливался яркий румянец. Я оттолкнула его плечом и побежала вниз по ступенькам. Осознание беды затопило мою душу еще до того, как я увидела Олега. Он не подъехал к дому. И он был не на Гаруде, а на какой-то незнакомой мне машине. В салоне пахло бензином и застарелым табачным дымом, на сиденье виднелись подозрительные бурые пятна. Сам Олег был небрит, его костюм измялся, лицо заросло щетиной, словно он не брился дня три. Глаза его были воспалены. От него пахло не дорогим парфюмом, а перегаром, и костяшки на пальцах были сбиты. И все же это был мой любимый, и я бросилась к нему.

– Садись в машину, быстро, – сказал он мне и, как только я села, наглухо закрыл окна, хотя было очень жарко. – Душенька, послушай. У меня мало времени. Я уезжаю.

– Куда? – спросила я без страха, скорее деловито. Мне нужно было знать, куда он, то есть мы, уезжаем, что брать с собой, купальник или шубу, да можно было и ничего не брать, если только документы… Олег явно собирался второпях – на заднем сиденье валялся раскрытый чемодан, из него свисали какие-то галстуки, виднелся краешек серебряного подноса и угол картинной рамы.

– Я пока не могу тебе сказать. Душенька, если тебя будут спрашивать обо мне, все равно кто, лучше, чтобы ты вообще не знала этого, понимаешь? Я тебе обязательно напишу, только потом, позже. – И он крепко поцеловал меня.

– Как же так? Я с тобой. Я поеду с тобой, мне все равно куда, можно прямо сейчас. Просто трогайся с места, и едем, – хотела я ему сказать, но из горла у меня вырывались только какие-то жалобные всхлипывания, как будто щенок скулит.

– Прости, прости, что так вышло, – бормотал он, обнимая, обжигая меня своими горячими руками. – Девочка моя, мне так больно тебя терять, мне было так хорошо с тобой.

Он первый раз говорил мне такие слова, и я с болью поняла: он говорит это, потому что мы расстаемся, скорее всего, навсегда. Я заревела, вцепившись в его мятую рубашку, и, стыдно сказать, ему пришлось отцеплять мои пальцы по одному.

– Нельзя больше, нельзя, – говорил он, и целуя, и отталкивая меня одновременно, – тебе нужно уходить, это опасно. Иди, Душенька, иди…

Я не помню, как вышла из машины, как дошла до подъезда. Опомнилась я уже у квартиры – дверь была распахнута, а у порога все так же стоял Васька, словно не целый век сейчас кончился, а прошло всего пять минут. Васька ухмылялся, как полный идиот, и смотрел на меня, не в лицо мне, а пониже. Только сейчас я поняла, что халат на мне расстегнут, грудь почти обнажена, а волосы рассыпались по плечам. Я и ахнуть не успела, как он схватил меня и потащил в глубь квартиры, весьма ловко захлопнув ногой дверь. Оказалось, Васька невероятно силен – он не только нес меня на руках, но ухитрялся мять, тискать и целовать, а ведь я билась и извивалась. До кровати он меня не донес, уронил на ковер и сам упал сверху. Тело у него было литое, и голым бедром я вдруг почувствовала нечто, заставившее меня замереть в удивлении – либо у него в кармане брюк лежал огромный семенной огурец, либо Василий, этот недоумок, был отлично, даже феноменально оснащен для любви. Он смотрел на меня, как ребенок на пломбир, а глаза у него были ярко-синие, с круто загнутыми, девчачьими ресницами. Воспользовавшись моим минутным оцепенением, он полностью распахнул мой халат – я услышала, как оторвавшаяся пуговичка укатилась под стол, – и проник пальцами в мои трусики, а там у меня все было уже очень влажно и горячо. И от поцелуев Олега, и от этого неожиданного нападения, от близкой опасности я завелась невероятно, и едва только он прикоснулся ко мне, как словно молния прошла через мой позвоночник. Неожиданно для себя я кончила, да как! У меня даже в ушах зазвенело, и я крикнула так, что мой несчастный насильник испугался и отскочил в сторону. Я не дала блаженной истоме овладеть собой – это бы значило отдаться Ваське, а уж такая связь в мои планы точно не входила! Поэтому я быстро села, запахнула халат и стукнула Ваську в переносицу кулаком. Я не хотела бить сильно, но получилось, видимо, чувствительно: из его носа сразу закапало алым, а Васька охнул, вскочил и кинулся наутек.

Громко хлопнула дверь.

И только тогда я заплакала.

Но на этом мои беды не кончились – меня ждали куда более страшные испытания.

Я была еще очень наивной, но обладала достаточным жизненным опытом, чтобы сообразить – Олег уехал не по собственной воле. Очевидно, тут замешаны деньги, и деньги немалые. Он попал в неприятную ситуацию и был вынужден бежать, чтобы не попасть в еще более тугой переплет. Распродал свое имущество, продал и дом, и свою ненаглядную Гаруду. Прихватил с собой серебряный поднос и картину… А меня оставил. Не будут ли его кредиторы интересоваться моей скромной персоной? Даже если и так, то что я могу им дать? Куда он уехал, я не знаю, а взять с меня нечего, кроме плюшевого кота и невеликой каратности бриллианта.